Поисковый запрос

В ближайшем номере Правила жизни выходит материал Светланы Рейтер о пропавших без вести в России, а пока мы публикуем интервью с родственниками пропавших и волонтерами, занятыми их поиском, не вошедшие в основной текст.

Сколько человек пропадает в России?

МВД, ноябрь 2008 года: около 70 000 человек (как взрослых, так и детей) в год, примерно 65 000 из них удается найти (либо они возвращаются сами). Вместе с ранее пропавшими в розыске одновременно находится 120 000 человек.

НИИ Академии Генпрокуратуры, январь 2011 года: 77 900 неопознанных трупов за 2009 год, 48 500 пропавших без вести остаются не найденными.

Уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов, май 2011 года: 52-55 000 детей в год, из них 10-12 000 остаются не найденными.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Максим Королев

Ориентировка. На вид 4 года, рост 90-100 см, среднего телосложения, лицо овальное, волосы светло-русые, глаза голубые. Был одет в черную кроличью шапку с ушами, синюю болоньевую куртку с аппликацией желтого цвета в виде медведя, темно-синие джинсы с вышивками, коричневые кожаные сапожки с опушкой коричневого цвета, пятнистый желто-черный шарф.

Татьяна Королева, домохозяйка, хутор Котовский, Волгоградская область

«Я, Королева Татьяна, мама пропавшего без вести четырехлетнего Королева Максима. 8 декабря 2010 года с утра я поехала в город Урюпинск. Муж мой был на работе. Сын мой, Максим, остался с нашей родственницей. Я всегда своих детей с ней, со Светой, оставляю. Я вот поехала в город, а Света с детьми осталась: на тот момент самому младшему, Егорке, было 3 месяца. Они были дома, я им периодически из города звонила, и было все нормально. Муж мой по делам занят был, а потом мне позвонил, забрал меня из Урюпинска, и мы днем на нашей машине домой поехали. Хутор у нас на 300 дворов, все нас знают. Уже когда мы к дому подъезжали, мне знакомая моя позвонила и спрашивает: "Ну что, Максимка дома?" Я ей с удивлением отвечаю: "Ну да, конечно, а куда он мог деться?" А она мне ответила, что, дескать, ее сестра видела, как Максимка пошел вверх по улице, на центральную улицу хутора нашего. Я сразу же перезвонила Свете, и Света подтвердила, что да, Максимка от нее убежал. Ну мы и стали его искать.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сначала с мужем, Николаем, и с племянником его, Павлом, и женой его, Верой. Обежали весь наш двор, кричали. Потом во двор к Колиной маме побежали, потом к сестре его, мы же все рядышком живем. Тут уж все по хутору побежали, стали его везде искать. Потом дочка моя старшая, Оля, из школы пришла. Света, родственница моя, оставила ее с Егоркой — вы поймите, Егорка тогда маленький был, капризничал очень, она не могла его одного оставить, чтобы сразу за Максимкой броситься. Он у нас уходил, гулял возле дома, таскал дрова в дом и в баню без проблем. Он, Света сказала, вышел за дровами и исчез. Потом только на центральной улице его видели, и все.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

После часа поисков мы позвонили в милицию, в Урюпинск. Я не могу сказать, когда мы точно позвонили по времени: день был кошмарный, я не ориентировалась во времени. Я даже не знаю, когда приехала милиция, и сколько они собирались. Для меня это была, конечно, вечность. Вы же меня можете понять? Уже начало темнеть, когда привезли собаку. Конечно, сразу жители нашего хутора тоже начали Максимку искать, все пустыри, заброшенные дома облазили. Большое спасибо директору школы и детям — их с уроков отпустили, они тоже Максимку искали. Но поиски ничего не дали.

На третьи сутки приехала милиция из Волгограда с семью разыскными собаками. Три дня они его искали, потом свернулись, уехали, потому что они за три дня весь хутор прочесали. А мы им говорили, что нет смысла его на хуторе искать, что не пошел бы он один на речку, и что его, скорее всего, похитили, и нет его уже на хуторе нашем. Он сам, без разрешения, далеко не уходил, даже летом один никуда далеко не уходил. Милиция поиски свернула, а наши местные продолжали искать. Объезжали ближайшие деревни, хутора, все подозрительные места, искали всем миром, но результатов никаких.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В первые дни, когда мальчик пропал, нам стали звонить добровольцы и сильно нам помогать. Я не знаю, были ли ориентировки у милиции, но добровольцы, когда мне звонили, сказали, что даже в Фаворино не было ориентировки, а это ближайшая к нам станция. Но вот не было там ориентировок. Уголовное дело завели где-то через полторы недели после пропажи Максима. Я звоню волгоградскому следователю — я спрашивала, почему ориентировок не было, и вообще, что происходит — а он отвечает: «Мы работаем, и по некоторым причинам я не могу вам всего рассказать». Был один раз, когда меня прямо до истерики довели, я рыдать стала, и тогда мне сказали, какую работу они провели. Я не буду в детали вдаваться, но, на мой взгляд, работы этой недостаточно. Была ведь информация от свидетеля о том, что он видел моего мальчика, этого свидетеля нашли добровольцы, но в милиции его по горячим следам не допросили. Я их спрашиваю, почему, а они отвечают: «Не в нашей компетенции». Понукали, да и все. Только сейчас, спустя полгода после пропажи Максимки они собрались этого свидетеля допросить. Говорили, что милиционеры, когда приехали к нам на хутор из Волгограда, в снежки играли — дети видели, снежные бабы были ими слеплены. Ну, может, они этих баб в свободное от поиска время лепили, не могу я сказать. Конечно, они работали, уставали, у всех ведь свои семьи, дела, а они их бросили и сюда приехали. Но как-то это было неорганизованно: одни и те же милиционеры по несколько раз заходили в один и тот же двор. Два человека из одного дома выходят, а следующие два опять туда заходят.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сейчас мы уже ничего сделать не можем. У Коли парализовало маму полностью, может, на нервной почве, не без этого... Мы не можем ее оставить и сами искать сына. Такая вот ситуация у нас складывается. Спустя время, конечно, немножко все притихло, но как-то, не знаю, получается, что бессильны мы вообще. Следователю я звоню раз в неделю. Алсу, доброволец, сама звонит мне раз в неделю, и она нам очень помогает: ориентировки теперь и в Волгограде, и в Москве, и в Урюпинске. С родственницей моей, Светой, у нас прежние отношения. Мы ни в чем ее не обвиняем. Мы обращались к экстрасенсам. Лично я сама везде, где только можно, проехала всех гадалок, всех. С божьей помощью один духовный человек сказал мне, что Максим найдется. Он же, когда совсем маленьким был, операцию тяжелую перенес, у него была непроходимость кишечника, и мне вот сказали, что такая у Максима трудная судьба«.

Алсу Мухаметова, волонтер поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», Москва

«У нас в семье тоже была такая история. В 2007 году, в июле, пропал мой племянник Юлай. Он жил в Уфе, а мы нашли его через две недели в Белорецке. Племяннику было 22 года, он потерял память — у него впоследствии установили ретроградную амнезию. Милиция его не искала. Мы же обратились в милицию сразу в день пропажи — у нас даже заявление принимать не хотели, сказали, что начнут искать только через три дня. И уголовное дело не завели. Мы искали его сами: родственники ездили по всему городу, друзья его, объявления вешали. А в милиции сказали: "Ну вот молодой человек ушел, чего его искать? Погуляет и вернется". Эти две недели, полные ужаса, они до сих пор во мне сидят.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

О Максиме Королеве я узнала ночью — так всегда у нас бывает. Не ночью даже, а под утро 9 декабря. Есть сайт lisaalert.org, где все мы, добровольцы по поиску детей, следим за информацией. Я уже не помню, кто разместил объявление о пропаже мальчика, но мне сразу стало его жалко. У них в семье четверо детей: Оля, Лена и Максим с Егоркой.

Максим пропал в 12 часов дня. Милицию родители вызвали в 2 часа, но милиционеры приехали, когда уже стало темнеть. Кинолог с собакой прибыл на место в 21.00, и собака сразу провела людей по следу до обочины дороги, где следы оборвались. Мы склоняемся к той версии, что мальчика похитили и увезли, но эту версию милиция сначала не отрабатывала — искали Максима только на хуторе.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Начиная с 10 декабря его три дня искал сводный отряд милиционеров из Волгограда. Человек 150 милиционеров и 7 собак. Они приехали на хутор, остановились в местной школе. В те дни как раз снег пошел, и местные жители видели, как милиционеры играли в снежки и лепили снежных баб. До них искали хуторяне и местная милиция из Урюпинска, волонтер Елена Горячева координировала процесс из Москвы. Мы все пыталась найти координатора на месте, но люди там оказались нерешительные — только 12 декабря удалось найти пятерых добровольцев из Урюпинска. Они приехали на хутор Котовский и стали прочесывать лес, вместе с милицией проверяли подполы, сараи, колодцы.

После первых недель поисков Сергей, наш волонтер, подсказал мне, что надо запросить спутниковые снимки. Знаете, такие, на которых детально можно увидеть, что произошло в тот или иной день, даже головы людей видны. Я стала звонить в Роскосмос и Совзонд. Выяснилось, что последние снимки Роскосмос делал в августе, в Совзонде тоже ничего не нашлось. Ближе к Новому году наступило затишье. В праздники я пыталась дозвониться до следователей из Урюпинска, но никто не брал трубку. Мне оставалось только одно: я занималась перепостом, сделала видеоролик с фотографией Максима и обращением его мамы.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я надеялась, что мальчика найдет милиция. Когда к марту никаких следов обнаружено не было, мне удалось сделать на телеканале «Мир» программу о поиске детей, включив в нее историю Максима. Я обращалась в Волгоградское отделение «Единой России» и к Путину, но ответов не получила. Куда еще обращаться, я не знаю. Следователь, который занимается этим делом, говорит, что «работа ведется». Я надеюсь, что они так и делают, но мне кажется, они упустили время: понимаете, следы мальчика оборвались на дороге, но соседние хутора долгое время никто не проверял, даже ориентировки на станциях развешаны не были.

Когда в начале декабря на сайт lisaalert.org вывесили объявление о пропаже Максима, к нам поступила информация о том, что очень похожего мальчика видели в соседнем городе. По описанию свидетелей, которые видели его с расстояния трех-четырех метров, это Максим. Елена, координатор поисков, сразу же сообщила об этом в дежурную часть милиции Урюпинска, но свидетелей никто так и не допросил. Выяснилось это так: в апреле я сама нашла их — мужчину и женщину, — расспросила и попыталась связаться со следователем Федуловым, но Федулов был в разъездах. Я позвонила Усову, начальнику уголовного розыска в Урюпинске, — тот сказал, что передаст эту информацию кому следует.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Со слов свидетеля: он видел мальчика в 7 утра в заброшенном месте, где живут наркоманы и валяются пустые бутылки, с какой-то женщиной подозрительного вида. Свидетель гулял с доберманом, собака подбежала к ребенку близко-близко, а эта женщина подозрительная стояла, смотрела на все это спокойно. А настоящая мама всегда бросается своего ребенка защищать. Милиция потеряла время и сразу не отработала эту версию. Кто теперь знает, в городе ли этот мальчик, и увидят ли его еще».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Григорий Сергеев, координатор поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», Москва

«Обычно родители боятся лишний раз надавить на милицию. Это такая ментальность — сплошь и рядом боятся настаивать, проверять, контролировать. Результатом этого страха являются страшнейшие проволочки по времени: серьезные поисковые мероприятия начинают в тот момент, когда они уже не актуальны. Родители приходят, опускают глаза в пол, тихо спрашивают: "А вы не можете кинолога на место пропажи отправить?" Им громко отвечают: "Нет, не можем!" И они уходят, потому что боятся: вдруг дядя полицейский вообще прекратит всякие розыски. Я не знаю, что ими движет, мне тяжело влезть в шкуру каждого конкретного родителя, просто мы лично с этим сталкивались не один, не два и не три раза. И это симптоматично.

Мы очень много сил вложили в розыски Максима Королева. У нас у милиции совершенно нет методик розыска, и некоторое время ситуация складывалась абсурдно. На хутор приходили оперативники, им звонила наш координатор из Москвы и говорила: «Вот мне сказала соседка семьи Королевых, что рядом есть овраг, так вот вы сходите и его проверьте». Почему они сами не могли опросить соседей — загадка природы. Ну, если они ориентировки из одного отделения милиции в другое отнести не могут, то овраг в соседнем районе проверить для них совсем уже непосильная задача».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Катя Головей, волонтер поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», Москва

«Отделения милиции друг другу ничего не сообщают, даже одна смена другой: одна смена ушла, и другая про ориентировку ничего не знает. Можно смело ее заново нести, а они говорят: "Что, человек пропал? Да вы что!" У нас в Зеленограде пропали два мальчика, пропали в районе железной дороги. С одной стороны дороги одно отделение милиции, с другой — другое. В одном отделении о пропаже знают, в другом — нет. Говорят, не их территория. И так — всюду. Это для нас каждый такой случай — частная трагедия, а им непонятно, что будет с премией, и мы тут еще ходим, пытаемся стимулировать их к деятельности, вопросы разные задаем... Гораздо дружелюбнее в милиции относятся к экстрасенсам, которые, как и мы, подключаются сами, причем на каждые поиски. Начинается с того, что они говорят: "Мне было видение, у меня связь с космосом, поэтому записывайте координаты: ваш сын в полуразваленном доме с зеленым забором, а на заборе стоит цифра 6". Они пишут по почте, они интегрированы во все социальные сети. Милиция им верит: в случае с Максимом Королевым следователь из Урюпинска не только проверял дом с зеленым забором, но и вместе с нарядом искал инопланетное кладбище. Это я серьезно говорю. То есть совершенно серьезно: менты искали инопланетное кладбище в районе хутора Котовский. У них система работы настолько разрушена, что надо верить чувакам с лозой, а иначе ведь думать придется».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Светлана Проскурякова, экстрасенс, астролог, эксперт Центра правовой и психологической помощи под руководством Михаила Виноградова, Москва

Станислав Федулов, следователь следственного управления Следственного комитета РФ по Волгоградской области

Виктория Краснощек

Ориентировка. 1980 г.р. Была одета в атласное черное зимнее пальто с меховым воротником (пихора), черные замшевые сапоги, черные брюки, пестрый черно-белый платок. Рост 179 см, размер обуви 39, волосы черные, вьющиеся, длинные.

Тольяна Краснощек, домохозяйка, Дивеево, Нижегородская область

Я, мама Виктории Краснощек, которая пропала без вести 29 декабря 2007 года в городе Арзамас Нижегородской области. В середине ноября Виктория сняла квартиру в Арзамасе. Она училась на юриста и готовилась к защите диплома, ей нужно было, конечно, уединение. Мы с отцом пошли ей навстречу и не противились переезду: девушка взрослая, 27 лет. И только потом мы узнали, что Вика уже тогда была беременна. 30 декабря 2009 года Вика должна была выйти на смену в гостиницу «Московская», расположенную в Дивеево. Она накануне говорила: «Мамочка, я должна вам рассказать что-то очень важное, мы обязательно должны собраться вместе, всей семьей».

В этой же гостинице я работала заместителем директора. Я занимала очень хорошую должность — особенно учитывая сельскую местность. Этой гостиницей владеет Олег Дерипаска. 28 декабря у нас была корпоративная встреча в Арзамасе, но Вики тогда с нами не было, потому что праздник был только для руководящего состава. 29 декабря, когда я собиралась на работу, в ванной комнате сначала затряслась раковина, а потом — зеркало. Я в испуге позвала своего мужа, Владимира, и, поскольку на улице был тридцатиградусный мороз, мы решили, что это какие-то природные катаклизмы. Днем я позвонила Вике, но ее телефон был недоступен. Вечером — то же самое. Мы решили, что наша девочка устала и отдыхает.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

30 декабря я позвонила Вике рано с утра — с тем же результатом. Естественно, мы с Володей сели в машину и поехали в Арзамас. По дороге, на бензозаправочной станции, встретили Сергея Куракина — сотрудника службы безопасности, с которым Викочка работала в одной смене и всегда была дружна. Она говорила, что у него жизнь не сложилась, он ушел из семьи, а парень такой трудолюбивый, всего в жизни добивался сам... Вроде бы она подготавливала меня к чему-то. И он сам чрезмерно вежливо ко мне относился: руку подавал, поддерживал, чтобы я зимой на улице не поскользнулась.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И вот мы встречаем его на станции 30 декабря. Он стоит в берцах и заправляет свою машину. Я обратила внимание на то, что у него оцарапана правая щека — довольно глубокая царапина. Он спрашивает: «А куда вы едете?» Муж говорит: «В Арзамас, Вика к телефону не подходит». Сергей промолчал. Мы приезжаем к Вике на квартиру, а оттуда уже выходят ее друзья — муж с женой по фамилии Покровские — и хозяйка квартиры. Друзья Вики тоже забеспокоились, что она не отвечает, и решили ее проведать.

Муж поднялся наверх, а я даже идти не могла, мне было так плохо, что вы представить не можете. Володя говорит: «Тольяна, там в квартире — застывшая сцена. На тумбочке лежат теплые перчатки, шарф, шапка, ключи от дома в Дивеево, зарядное устройство от телефона. Вещи все на своих местах, все чистенько, убрано, аккуратно. Такое ощущение, что ее кто-то вызвал из дома, она набросила пальто, платочек и вышла».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Покровские предложили ехать по больницам, а мы сразу пошли в милицию. Когда мы с мужем приехали в милицию в УВД Арзамаса, то заявление у нас не приняли. Ответ был такой: «Девка у вас загуляла, приходите завтра или послезавтра».

Мы поехали в центральную городскую больницу, но нам сказали, что Виктория Краснощек к ним не поступала. Мы поехали домой. 31 декабря в Дивеевском ОВД у нас приняли заявление о пропаже дочери и сказали, что расследование будут вести по месту пропажи, то есть в Арзамасе. Арзамасские милиционеры проверили квартиру Вики и сказали: «А что вы волнуетесь? По весне снег сойдет, труп всплывет, все станет ясно». Разыскное дело вела оперуполномоченная Елена Липина-Курбатова*. Когда мы попросили ее прислать на место пропажи Вики кинолога с собакой, она сказала, что в стране праздники, и десять дней никто делом заниматься не будет: «Бензина у нас нет, кинолога нет, делайте что хотите, хоть президенту жалуйтесь».

В ночь с 31 декабря на 1 января мы опять поехали в городскую больницу Арзамаса. Нам открыл пьяный охранник. Дежурной медсестры нет, врача нет, «никто к нам не поступал, никого у нас нет».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мы не знали, в какую точку нам бить и кому жаловаться. Это было такое отчаяние. Мы собственноручно расклеивали листовки по Арзамасу, опрашивали таксистов, но никто Вику не видел.

Когда новогодние праздники закончились, я стала настаивать на возбуждении уголовного дела. Липина-Курбатова только 20 января соизволила приехать к нам в Дивеево. Она сначала говорила, что девка загуляла и уехала. А у нас домашняя девочка, она не ходила по дискотекам и ресторанам. Потом Липина считала нас чересчур верующими, чуть ли не чокнутыми. Я говорила: «Да, у нас семья глубоко верующая, сейчас вся страна верующая, ну и что?» А оперативница отвечала: «Она у вас в монастырь ушла». Дело открыли только в конце апреля.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

О беременности Вики мы узнали 31 декабря от ее подруги Ольги Покровской. Ольга вызвала меня в коридор и сказала: «Вика на шестом месяце беременности от Куракина». Я была в полном шоке, Куракина задержали по подозрению. Он находился в Дивеевском ОВД, но спустя трое суток его выпустили за недоказанностью. Фактов, свидетельствующих о его причастности к исчезновению Вики, не нашли. Хотя его номер был последним, с которого звонили Вике 29 декабря — мы попросили знакомого, он «пробил» Викин телефон.

Я настаивала на экспертизе царапины, которая была на щеке у Куракина. Липина говорила: «Он ремонтировал машину и оцарапался, и я найду 12 свидетелей, которые это докажут». По нашей просьбе Липину отстранили от дела, и, когда было открыто уголовное дело по статье 105-й («убийство». — Правила жизни), Куракина допрашивал уже новый следователь, Андрей Кириллов. Он старался. Куракина проверяли на детекторе, но причастности не обнаружили.

У меня было ощущение, что это дело тормозит кто-то сверху. В конце концов, пропала беременная женщина, а розыски не ведутся целых 4 месяца. Я просила Кириллова о кинологе с собакой, но кинолога не нашли даже в апреле.

Через некоторое время по неизвестным для нас причинам от дела отстранили и Кириллова. Назначили нового следователя — Михаила Катькина, и мы приехали к нему заново рассказывать о нашем деле.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В 2009 году дело по 105-й статье были приостановлено. То есть следственные работы прекратили, оставив только оперативно-розыскные мероприятия. Я настаивала на повторном возбуждении уголовного дела, но оснований к этому не нашли, хотя ряд свидетелей еще не опрошен. Что нам было делать? Я написала письмо президенту, но письмо перенаправили в Нижний Новгород, оттуда в Арзамас, откуда мне пришло письмо такого содержания: «Уважаемая Тольяна Алексеевна, в отношении Краснощек Виктории Владимировны проделана громадная работа». И все.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я поняла, что мы можем рассчитывать только на самих себя, но не на милицию. Я беседовала с Сергеем Куракиным, я лично вызывала его для встречи. Он сказал мне, что встречался с Викой 27 декабря, и объявил ей, что не останется ни с ней, ни с женой. Оказывается, с женой он так и не развелся. Когда я навела справки о Куракине, то узнала, что в нашу местность он с женой приехал из Екатеринбурга, где от него точно так же забеременела молодая девушка. Только ее родители были более простых нравов, побили его, и он с позором уехал. Я написала на нескольких форумах объявления о пропаже Вики, и на одном из них наткнулась на фотографию Лизы Тишкиной, пропавшей неподалеку от нас, в Сарове. Я распечатала ее ориентировку вместе с Викиной, я знаю, что девочку до сих пор не нашли. Я ездила недавно в бюро несчастных случаев в Нижнем Новгороде, но никаких данных о Вике у них нет. Зимой ездила на опознание девушки с похожими приметами. Страшная процедура. К счастью, оказалось, это не Вика. Это хорошо. Это значит, моя девочка жива.

Я схожу с ума, я прокручиваю любые варианты. Я обращалась в Центр Виноградова, и мне сказали, что девочки нашей среди живых уже нет. Что 29 декабря произошла какая-то авария между Дивеевским и Ардатовским районами, и девочка погибла, а тело ее спрятали. Версия их не подтвердилась. Мне пишут ясновидящие. Уже после того, как следствие было приостановлено, я сама связалась с оперативниками и озвучила им версию одной из них, из Ульяновска. Она говорила, что тело Вики находится в районе села Череватово в неглубокой могиле среди заброшенных построек. Через несколько дней после этого — 7 мая — к нам наконец-то приехали кинологи. Они целый день искали Вику, но, к счастью, не нашли. При одной мысли о том, что моя девочка лежит где-то без креста и отпевания, мне страшно становится».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Владимир Краснощек, мануальный терапевт, бывший тренер сборной СССР по плаванию, Дивеево, Нижегородская область

«Друг Куракина — замначальника милиции общественной безопасности в ОВД Дивеево. Сначала нам казалось, что уголовное дело так долго не возбуждают по этой причине. Потом, когда Куракина проверили на детекторе лжи и ничего не выявили, милиционеры сказали: "А, дурачок он какой-то, ничего не знает". Теперь я не знаю уже — может, он действительно ни в чем не виноват? Столько времени прошло, и никаких улик.

Мы изначально из Одессы, но живем здесь, в Дивеево, уже 12 лет. Наша младшая дочь, Ольга, в 16 лет ушла в местный монастырь трудницей, и мы поехали за ней. Я не хотел из Одессы уезжать. Меня дочери и жена уговаривали. В Одессе у нас квартира была рядом с Потемкинской лестницей, прямо за углом. Девочки наши еще ходили в школу, а такое время было, девяностые годы, все улицы были ресторанами застроены, столиками заставлены — девочки ходят, а их все за юбки хватают. Они мне говорят: «Папа, мы больше здесь не можем». Мы продали квартиру, купили за городом дом. Хороший дом, в трехстах метрах от моря. Недолго спокойно прожили, и там началось: салюты, петарды, люди. Мы хотели туда, где спокойно. Переехали сюда. Оказалось, место не спасает.

Здесь, пока Вика не пропала, нас все устраивало. А потом, уже когда Вика исчезла, выходим мы как-то с Тольяной во двор, а нам колесо у машины прокололи. Поменяли. На следующий день выходим — опять та же картина. Написали заявление в милицию, пришел к нам участковый и говорит так многозначительно, с намеком: «Вы пишите, пишите. Что у вас колеса машины прокалывают. И что сами вечерами на улицу ходить боитесь...» И такая двусмысленность в его взгляде была, а у нас ведь все-таки горе, сами понимаете. Собаку нашу потом отравили — наверное, кость отравленную подкинули. Знаете, как бывает? Так смотришь по сторонам — вроде и с этими соседями нормальные отношения, и с этими, а вот у соседки напротив бензин из бака слили. Сейчас мы дом продаем. Здесь тяжело, все о Вике напоминает. Хотя жаль дом, в нем дух хороший, у нас много священников останавливается знакомых, монахов — намоленное место. А что священники по поводу Вики говорят? А ничего. Есть в Оптиной пустыни старец Илий, так он мне сказал, не открывается ему ничего, не видит он ее ни среди живых, ни среди мертвых. Тольяна к экстрасенсам обращалась, но я ее сдерживаю, неполезно все это. Когда Вика пропала, к нам пришли из службы безопасности Олега Дерипаски — узнать, что случилось, и помощь предложить. Все-таки Вика в гостинице, принадлежавшей олигарху, работала... Так вот, люди из службы безопасности мне сказали: «Ну что, сейчас мы поднимем всех, найдут какого-нибудь наркомана, повесят все на него, посадят, закроют ваше дело, и все».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Лиза Тишкина

Ориентировка. 1998 года рождения. Приметы на момент пропажи: рост 140 сантиметров, среднего телосложения, волосы светлые, глаза серо-зеленые, ушные раковины с проколом. Особые приметы: на правой руке на нижней фаланге указательного пальца с внешней стороны ожог от утюга, внизу живота у левой ноги родинка 0,5 см диаметром круглой формы, на животе след от оспы в виде выпуклого белого пятна.

Дина Тишкина, почтальон, Саров, Нижегородская область

«Я, мама Лизы Тишкиной. Моя дочь утром 7 марта 2009 года ушла в школу, а из школы не вернулась, и до сих пор ее нет. В тот день, седьмого марта, мы начали бить тревогу в 15.00. Дочь должна была прийти домой в 14.00, мы ее час подождали, а потом бросились ее искать, поскольку она в этот день она сама шла из школы домой. Я побежала в школу, но никого там не нашла: у них в этот день был концерт, и всех учеников отпустили домой в 10 утра. Я бегала по городу, расспрашивала одноклассников Лизы, но выяснила только то, что дочь моя ушла из школы после концерта, а куда — никто не знает. В 17.00 я написала заявление в милицию. Ближе к вечеру приехали патрули, всю ночь местность прочесывали, а на следующий день по квартирам пошли. Сначала в наш дом пошли, потом — в другие. Обыскали весь город, но ничего не нашли. Уголовное дело по 105-й статье в прокуратуре открыли 16 марта, без особенных проволочек, поскольку у нас в городе никогда ничего подобного не случалось. В рамках дела проверяли все колодцы — мало ли, Лиза оступилась и упала. Маньяков проверяли, насильников — тех, кто был осужден по таким делам, а после освобождения в Саров вернулся.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Меня саму несколько раз допрашивали: сначала просили дать описание ребенка, характер ее. Она активная была, но не злая. Обид никаких не помнила, любила бегать, лазить по деревьям, рисовать. Потом на допросах спрашивали, где я сама была в этот день и что делала. Затем на детекторе лжи проверяли в прокуратуре Нижнего Новгорода. Хотели выяснить, способна я на криминал или нет.

Я не нервничала перед проверкой: а чего мне нервничать, если я знаю, что я ребенка своего не убивала? Там вопросы такие: «Какое сейчас время суток — темное или светлое?» или «Вот ползет таракан, убьете вы его или нет?» Вообще, нас всех допрашивали, кроме бабушки. Ну, она старенькая уже была, ей 86 лет тогда исполнилось, да и умерла она через два месяца после пропажи Лизы. Маму мою, Валентину Николаевну, в убийстве Лизы стали подозревать. Она тоже немолодая, ей 58 лет, и из-за Лизы мама очень нервничала — все-таки единственная внучка. И вот была у следствия версия, что Лиза с бабушкой поссорились, бабушка ее нечаянно толкнула и от трупа избавилась. Следователь в СК при прокуратуре Сарова сказал: «Много есть способов, как избавиться от тела: сжечь, закопать в гараже, разрубить на части и разбросать по лесу». Это он так нас в курс дела вводил. От этих подозрений у мамы случился сердечный приступ, она слегла, и когда следователь позвонил нам домой, чтобы вызвать маму на проверку на детекторе лжи, я ему сказала: «Маме плохо. Если нужно, я поеду вместо нее». Он сказал: «Хорошо, езжайте вы». А маму все равно проверяли на детекторе через полгода, и, конечно, ничего не обнаружили.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сплетен вокруг нас в городе очень много ходило: дескать, я тайком спилась и Лизу избивала, поэтому она убежала. А я в жизни ни грамма спиртного не выпила за все свои 36 лет. Я даже не знаю, как ко мне люди в городе относятся — в глаза вроде мне сочувствуют, а за глаза говорили — дескать, нечего переживать, по весне труп сам найдется.

Мне не нравилось, как со мной в Саровском следственном комитете разговаривали, — грубо очень. Спрашивали, сколько у меня мужчин после мужа было, а с мужем я в 2004 году развелась. Может, тактика у них такая, может, они хотели меня на криминале поймать. Они, конечно, на меня не орали, но спрашивали, зачем я в прокуратуру Нижнего Новгорода жалобу на них написала, не захотела все по-тихому решить. А я написала потому, что милиционеры все время, вплоть до 1 сентября 2009 года, около одной речки только ползали, и все. И все время искали тело, а версию, что ребенок жив, даже не рассматривали. Я сама на столбы объявления расклеила, что тому, кто найдет Лизу, заплачу вознаграждение денежное. Школьники и студенты опять весь город облазили, все вверх дном перевернули, лес прочесали, чердаки и подвалы облазили, и никаких следов.

Версию про то, что Лизу могли вывезти из Сарова, долго не отрабатывали: город у нас закрытый, и считалось, что просто так сюда въехать и выехать отсюда нельзя. Я опять стала писать письма в прокуратуру Нижегородской области и в Москву. Москва пересылала письма в Нижний Новгород, из Нижнего письма шли сюда, в Саров, и только после того, как я подняла шум в интернете, Лизу объявили в федеральный розыск. А до этого даже солдатам на КПП Сарова фотографию Лизину не давали. У следствия было две основных версии: или Лиза под лед речки провалилась, или дома мы поссорились. Вот и нас допросили, и речку полностью осушили, но ничего не нашли.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Милиция — милицией, но они не боги, они ведь не видят сверху, что случилось. А вот экстрасенсы, они кричат: «Я все вижу, я все могу, я помогу! Только заплатите мне, а то работы не будет, и заплатите вперед». Поэтому и стали обращаться к экстрасенсам. Я обращалась в центр Виноградова, К Проскуряковой. Она сказала, что какой-то псих Лизу задушил, просто так. Шел-шел, вдруг какой-то бзик в голове — задушил и бросил в колодец. Городок у нас маленький, колодцы два раза в год по любому проверяются и стоки. Не знаю, я за это время... Экстрасенсов уже хорошо чувствую. Я когда Проскурякову увидела... Ну вообще никак, но 10 тысяч она с меня взяла на входе. Не по результатам, нет, а на входе: «Платите — и проходите». Ну, как билет в цирк. В принципе, цирк и был. Натуральный цирк. Я не знаю, как за 10 минут можно определить, в каком ребенок состоянии, что произошло и где он находится на данный момент. Я ей дала фотографию, вещь, игрушку, волосы ребенка — срезали, когда маленькая была. И все это за 10 минут. Как-то несерьезно: ввела дату рождения, дату пропажи и сказала, что было удушение. Таким экстрасенсом и я могу быть, конечно. Вот появилась у меня идея проверить их. Я во второй раз в центр Виноградова обратилась, хотела еще раз убедиться, что все это вранье. Дорогостоящее, но вранье. Я отправила им фотографию Лизы, но где ей всего 3 года. Ну, я отослала им письмо: другая дата рождения, другой год рождения, год пропажи другой, имя, фамилию, местность даже придумала — город Пустошка, Псковская область. Думала, не ответят. Ответили: «Девочка погибла в тот же день, как и пропала. В отношении нее были произведены действия сексуального характера, и убил ее лучший друг семьи». Потом, когда я в Москву поехала, мне сказали, что убийце второй Лизы 35-45 лет, хотя убийце первой Лизы у них было 23-25 лет.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Да, я еще к другим экстрасенсам обращалась, не из этого центра, и они мне каждый раз разное говорили. Я подумала, что можно уже таблицу составлять: кто сказал жива, а кто — мертва. Такое ощущение, что у меня триста детей, и все в розыске.

В 2010 году уголовное дело по 105-й статье приостановили, так как обвинение в убийстве предъявлять некому, и следов Лизы никаких нет. Теперь я сама ее ищу, через интернет: ориентировки вешаю, письма пишу. У нас в городе всего 90 тысяч жителей, все друг друга знают, по улице так пройти, чтобы знакомого не встретить, невозможно. Как могло так получиться, что Лизу никто не видел, это загадка. Я еще до конца не понимаю, что Лиза пропала. У меня такое ощущение, что она в школе и скоро придет, хотя третий год пошел уже».

Светлана Проскурякова, экстрасенс, астролог, эксперт Центра правовой и психологической помощи под руководством Михаила Виноградова, Москва

«Если речь идет о тех, кто пропал много лет назад, то их искать сложно — и детей, и взрослых. Когда мы искали детей, с момента пропажи которых прошло небольшое время, то да, таких детей мы находили — как правило, мертвыми. Один раз я нашла в Твери девочку, которую украл ее собственный отец при разводе с женой, и она была жива. Все остальные были найдены мертвыми. Сколько мертвых детей? Много. Число исчисляется десятками.

Для того чтобы найти человека, мне нужна прежде всего его фотография — желательно из последних. По ней очень много всего можно сказать. Если человек должен умереть, то по нему это видно, даже если смерть будет неожиданной, резкой и быстрой. Я еще всегда прошу принести с собой какую-то вещь от человека, лучше из материи, которую он носил. По вещи идет очень много информации: что человека сейчас окружает — земля, вода, жилое помещение. Кроме экстрасенсорики я занимаюсь еще и астрологией. Я много лет проработала судмедэкспертом и собрала довольно большой материал — ведь умершие, поступая в морг, имеют не только дату рождения, но и дату смерти, и ее причину. Проверив 5 тысяч случаев, я установила определенную корреляцию даты рождения, смерти и ее причины. Так вот, иногда, если у меня нет фотографии без вести пропавшего и его вещей, и я работаю, допустим, по телефону, то мне достаточно совместить дату пропажи человека и дату его рождения. И если я вижу аспекты смерти, то по расположению планет в домах можно сказать, убит ли человек, утонул ли.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я занималась случаем Лизы Тишкиной, пропавшей в Сарове. У меня ощущение, что девочка мертва. Она не похищена. Она находится в том же самом городе, в том же самом Сарове. Убита психически нездоровым человеком. У меня ощущение, что спрятали ее в чем-то типа колодца: я вижу что-то такое узкое, поблизости от реки. Я говорила об этом ее маме. Знаете, столько времени прошло, мама настолько смирилась, что, по-моему, уже готова к ее смерти».

Старший помощник руководителя следственного управления Следственного комитета РФ по Нижегородской области, полковник юстиции Юлия Склярова

«В центре Виноградова советовали искать тело в воде или рядом с водоемом. Река Сатис в границах ЗАТО г. Саров (протяженность 14,7 км) была обследована водолазами в полном объеме, кроме того, на протяжении 10 км уровень реки был понижен практически до полного освобождения русла от воды, однако тела не нашли. Во второй раз экстрасенсы сказали, что девочка была задушена психически неполноценным человеком, и даже указали его имя и адрес. Кандидатура предполагаемого убийцы была проверена путем следственно-разыскных мероприятий, однако причастность недееспособного подозреваемого к исчезновению Лизы Тишкиной не подтвердилась. В мае текущего года следственное управление вновь обратилось в центр Виноградова с предложением изыскать возможность приехать в город Саров для участия в поисковых мероприятиях».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Галина Сидорова, волонтер сообщества poiskdetei.ru

«В Сарове жили Лиза, ее мама, бабушка и прабабушка. Прабабушка через полтора месяца после пропажи Лизы скончалась. Лиза Тишкина была единственным ребенком в семье. Родители развелись лет за шесть до ее пропажи, а пропала Лиза 2 года назад. Развелись они по той причине, что мать Лизы, Дина, заболела. Этот человек оставил маленькую дочку с больной женой и с тех пор с ними не общался, хотя живет неподалеку в поселке. Девочка Лиза абсолютно домашний ребенок, настолько домашний, что без мамы летом на улицу не выходила. Никакой тяги к самостоятельности, к поиску приключений. Мало того, она и в школу одна не ходила: по будням ее встречала и провожала бабушка, а в субботу — мама, которая в другие дни работала.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В тот день, 7 марта 2009 года, десятилетняя Лиза впервые оказалась на улице одна. Я расскажу, как это получилось. У них в школе был праздничный концерт накануне 8 марта. Были какие-то выступления, мальчики поздравляли девочек, в частности Лизе один из мальчиков подарил браслетик на руку, и возможно, этот браслетик был у нее на руке, когда она пропала. Она любила, как все девочки, украшения.

И какая-то случилась дикая ситуация: детей после этого концерта отпустили на два часа раньше заявленного времени. И дети оказались на улице. То есть мама пришла к школе, подождала, видит, никого нет, зашла в школу, а ей сказали, что детей уже отпустили. Дина вернулась домой. Лизы там нет. Начали искать. Часа два мама с бабушкой бегали от школы до дома и обратно, а потом обратились с заявлением в милицию города Сарова.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В милиции было все интересно, поскольку дело было накануне праздника, дежурный отказывался брать заявление. Потом он его, конечно, взял со словами: «Ваша дочь шляется где-то пьяная, как протрезвеет, так и придет». Соответственно, весь день девочку искала не милиция, а мама с бабушкой и соседи, к которым впоследствии присоединилась группа добровольцев из местных жителей, которые, если честно, были всем происходящим до глубины души потрясены: как же так, Саров — закрытый город, и куда мог попасть ребенок, непонятно.

Милиция, на мой взгляд, ребенка не искала. Тут есть очень серьезный момент: когда пропадает ребенок, его в первую очередь ищут живым. Чтобы искать ребенка, существует комплекс мероприятий: опрос свидетелей, выезд кинолога. Только через некоторое время, как правило, очень неохотно открывают дело по статье 105-й УК — милиция противится, потому что для них эта статья — лишняя головная боль, но уголовный кодекс далек от совершенства, и по пропавшему ребенку заводят именно убийственную статью, потому что это предполагает более широкий комплекс мер.

В случае с Лизой дело по 105-й открыли сразу. Живой девочку не искали, а сразу искали тело, и никто этого не скрывал. Это, понятное дело, возмутило маму Лизы, она написала письма Путину и Медведеву, по делу Лизы Тишкиной была назначена служебная проверка, и в прокуратуре Нижнего Новгорода, которой подчиняется СК Сарова, не скрывают, что местная милиция действовала так, что это можно назвать полнейшим бездействием.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Давайте попробуем понять, почему они искали девочку мертвой. Для этого мне надо рассказать вам, как я вообще узнала про это дело, и как оно получило огласку. Саров — закрытый город. В середине марта 2009 года я поехала путешествовать по Нижегородской области на машине. Про то, что существует такой город Саров, я вообще не знала, но друзья, с которыми я ехала, предложили туда завернуть. Там монастырь, Саровская пустынь, висячий мост.

В город мы въехали за 500 рублей. Это были двадцатые числа марта. 500 рублей на КПП — и делай что хочешь: машину не проверяли, багажник открывать не заставляли. Выехали мы через тот же КПП вечером, и дешевле — всего за 100 рублей. Вот вам и закрытый город: солдатам хочется кушать и курить. Как раз таки в городе мы и узнали, что здесь пропала девочка. Сами посудите, разве могла милиция признать, что в их закрытый город можно въехать за деньги? Им было проще искать труп. Я не ручаюсь за календарную точность, но где-то в середине марта следователь из Саровского СК выдвинул следующую версию: Лизу убила ее бабушка, а тело спрятала. По той же версии проходила и Дина Тишкина. То, что и маму девочки, и бабушку обследовали на детекторе лжи, это еще как-то можно было стерпеть, но вот то, что матери в глаза рассказывали, каким способом она могла избавиться от трупа — сжечь, расчленить, закопать — это просто ни в какие ворота не лезло. Ей просто доказывали, что она убила собственную дочь. А то, что потом и Дине, и ее маме, было плохо с сердцем, никого не волновало. В квартире Тишкиных провели обыск, установили прослушку и слежку. То есть кинолога с собакой прислали через 3 недели после пропажи ребенка, а слежку за бабушкой и мамой установили очень оперативно. Им надо было сломить их, сделать так, чтобы кто-то сознался. Да, и еще — один из оперативников приезжал в центр Виноградова к экстрасенсам за дополнительными версиями. Оперативнику сказали, что девочку убили, тело в Сарове, убийца — психически неуравновешенный человек, и чуть ли имя его не назвали. Ну, его проверили, и оказалось, не убийца он вовсе.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Лизу искали только в городе. Версии о том, что ребенка, живого или мертвого, могли вывезти из города, не рассматривали вообще. Тогда вся охрана КПП попадала под уголовную ответственность.

Тело, отвечали в прокуратуре, находится в городе. Знаете, там даже реку осушили, чем совершенно нарушили экологию и извели всю рыбу. Лед на момент исчезновения Лизы был такой толщины, что на нем здоровые рыбаки сидели. И как ребенок мог проломить этот лед? Учитывая, что она весила 30 килограммов? Водолазы лазили во все колодцы. Когда я вернулась в Москву, то стала распространять информацию в сети. На тот момент никаких особенных волонтерских организаций не было, и можно было сделать только одно — писать: «Ребята, посмотрите, может быть, вы видели эту девочку?» Никаких отзывов не было, кроме одного сообщения: кто-то написал, что совсем неподалеку от Сарова в селе Дивеево в 2007 году без вести пропала беременная молодая женщина Виктория Краснощек. Мы разместили информацию о пропаже Виктории на нашем форуме — ну а вдруг эти два преступления между собой связаны? А вдруг в Нижегородской области действует маньяк? Я связалась с Тольяной Краснощек, мамой Виктории. Никто в Дивеево не знал о том, что и в Сарове пропал человек. Это удивительно, конечно: в Сарове, который расположен в двадцати километрах от Дивеево, не было ни одной ориентировки на Викторию. А в Дивеево — ни одной ориентировки на Лизу Тишкину. Их обеих до сих пор не нашли, и их обеих ищут только семьи. Ориентировки по ним расклеили в Нижнем Новгороде только в прошлом году, и не милиция, а наши добровольцы. И не факт, что эти ориентировки не сорвут. Знаете, был случай в Севастополе? Ребята клеили ориентировки по двум пропавшим девочкам, а к ним подошла какая-то бабулька, сорвала листовки, и сказала: «Был наш Севастополь чистым городом, а теперь его весь засрали». А этих девочек потом мертвыми нашли, и кто знает, не сорви она ориентировки, может, они бы и выжили».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

* Годом позже старший оперуполномоченный Елена Курбатова была приговорена к шести годам лишения свободы за вовлечение несовершеннолетней воспитанницы детдома в занятия проституцией, а ее сообщница — содержательница притона Елена Горохова по прозвищу Ленка-Бухенвальд — стала героиней посвященного этому происшествию ток-шоу Андрея Малахова «Пусть говорят!».