Непреклонный возраст: где встречали 9 мая 1945 года ветераны Великой Отечественной войны

«В День Победы я была дома в Хибинах, с родителями. Я не видела их с начала войны: в 1941-м Мурманская область уже была занята немцами, поэтому меня эвакуировали из-под Пскова, где я работала агрометеорологом, не домой, а в Татарию. Я оказалась там совсем одна. Зимой нас мобилизовали на строительство земляных укреплений, а у меня с собой не было даже теплой одежды. И я решила пойти добровольцем. Но в военкомате выяснилось, что без личного дела, которое осталось дома, меня не могут признать комсомолкой и отправить на фронт. Чтобы меня снова поставили на комсомольский учет, мне пришлось заплатить членские взносы за 9 месяцев (с июля 1941 по апрель 1942): отдала все деньги, что у меня были. Я служила почти до конца войны старшим разведчиком в зенитной артиллерии. В мае 1945-го немецкие самолеты над Москвой уже не летали, поэтому всех добровольцев, которые защищали небо над столицей, и меня в том числе, отправили домой».

«9 мая 1945 года я шел под немецким конвоем по какой-то австрийской дороге из лагеря для военнопленных. Мы провели в лагере два года — после того как попали в 1943-м в окружение под Белгородом. Немцы хотели передать нас американцам, чтобы их задобрить. Но союзники оказались не очень нам рады. Сказали: "Идите обратно, ищите своих — чтобы через сутки вас тут не было". Когда мы вернулись домой, нас отправили на Урал. Шесть месяцев ходили работать в шахту под конвоем. Потом, слава богу, разобрались, что мы никакие не изменники».

«Мы воевали до 13 мая 1945-го: недалеко от Праги гнездовалась группа немцев, которая никак не хотела сдаваться. Мы как-то не обратили внимание на победу. Знали, что Германия капитулировала, но немцев из укреплений надо было выбить. Одному из наших тогда не повезло: прошел всю войну, был партизаном в тылу у немцев, потом, когда их освободили, попал к нам в часть. Только неосторожно высунулся из окопчика, и снайпер ему в голову пустил пулю. Пережил победу всего на пару дней».

«В День Победы я был недалеко от Эльбы, под Берлином, но домой попал лишь в 1950-м. В тот день я мечтал, что сразу после войны продолжу учиться, потому что во время оккупации все учебные заведения в моем городе Кременец на Украине были закрыты. Но после сообщения о победе мы узнали о распоряжении главнокомандующего перестать призывать в армию всех, кто родился после 1927 года, а всем, кто уже служит, увеличить срок. Мужчины были нужны на родине. Пришлось еще шесть лет служить в Германии переводчиком».

«В этот день я был в Казани, в госпитале. В марте наша 61-я армия взяла Варшаву и двинулась дальше, на Берлин, но уже без меня — я был ранен во время артобстрела, контузия. Рана долго не заживала, поэтому меня отправили в тыл. 9 мая весь госпиталь (те, кто могли ходить) вышел на улицу. Местные нам были очень рады — поздравляли, угощали сладостями, наливали по 100 грамм. Тех, кто был поменьше ростом, качали на руках. Но мне, помню, было немного обидно, что я так и не дошел до Берлина».

«День Победы я встретил в госпитале в 37 километрах от Одера. Вокруг поднялась стрельба, поэтому мы сначала не поняли, что случилось, а когда разобрались — открыли окно, достали винтовку и давай тоже салютовать. Потом пришла сестра, и принесли всем по 100 грамм. Слух ко мне после ранения к тому времени уже вернулся, а речь еще нет — я очень сильно заикался. Сам произнести тост за победу я в тот день не смог, но "Ура!" у меня все равно получилось».

«Почти всю войну я был вольнонаемным: доставлял на передовую лекарства, забирал раненых. В 1944-м меня направили в тыл учиться на командира расчета станкового пулемета "Максим". В апреле 1945 обучение закончилось. Пока нас готовили к отправке на фронт, выяснилось, что ехать туда уже бессмысленно. И нас перевели в Кустанай, на колхозные работы. 9 мая как раз решали, отправить нас убирать урожай или пахать поля. Никакого праздника не было — мы просто тихо порадовались между собой победе, и больше ничего».