Лоуренс Гонсалес. «Остаться в живых: Психология поведения в экстремальных ситуациях»

Стивен Каллахэн решил принять участие в одиночной гонке через Атлантический океан на паруснике «Наполеон Соло». Из регаты он выбыл довольно скоро, а после ремонта своего шлюпа сделал остановку на Канарских островах. Изучив погодные карты, он пришел к выводу, что в то время года шанс попасть в шторм составлял всего два процента, и 29 января 1982 года отплыл от острова Йерро — самого западного и самого маленького из семи основных островов Канарского архипелага. Каллахэн рассчитывал пересечь Атлантический океан и прибыть на острова Карибского бассейна 24 февраля, но 4 февраля он попал в сильнейший шторм.

Каллахэн не боялся штормов — профессиональный судостроитель и яхтсмен, он сконструировал свой парусник по всем правилам. Он управлял судном из полностью застекленной рубки и имел большой опыт плавания в штормовую погоду. Через два дня наступал его день рождения. Незадолго до полуночи Каллахэн поел немного шоколада, проверил состояние парусника и приборов, после чего лег спать — в одной майке. Яхтсмен все сделал правильно. Просто ему не повезло. Этот день был не его.

Сам он считает, что судно протаранил кит. Какой бы ни была причина, но последовал сильный удар и оглушительный треск, разбудивший Каллахэна. В каюту ворвался поток воды. Первой была мысль о финке, лежавшей в ножнах рядом с ним. Каллахэн тут же оказался по грудь в воде. В полной темноте он нырнул, но так и не смог перерезать веревку, на которой держался тщательно упакованный в мешок набор для выживания, — ему не хватило запаса воздуха. Задыхающийся и захлебывающийся, он с огромным трудом выбивает люк и выбрасывается на палубу.

Яхтсмен едва спасся. Палуба вся была залита водой, но он успел выкинуть надувной спасательный плот в бушующие волны. Вот как он сам описывает первые страшные секунды после катастрофы в своих воспоминаниях «В дрейфе» (Adrift), увидевших свет в 1986 году:

На его глазах погибал любимый «Наполеон Соло», его собственная жизнь висела на волоске, а он умудрился встать над всем этим, увидеть себя со стороны в образе лихого пирата и даже поиронизировать над жизнью. Превосходный образец истинного самообладания.

Тот, кто хочет выжить, должен управлять ситуацией начиная с момента катастрофы. Питер Лешак приводит правило №10 из «Инструкции по тушению пожаров», которое гласит: «Будь бдительным, оставайся спокойным, думай трезво, действуй решительно». Согласно ему в чрезвычайной ситуации необходимо обострить все чувства (собрать информацию), иметь трезвую голову (анализировать информацию), действовать смело. И не забывать об ироничном взгляде на жизнь (справляться с сильными чувствами). Стивен Каллахэн сдал зачет по всем пунктам.

Давайте сравним опыт Каллахэна с тем, что пережила Дебби Кили — всего за три месяца до происшествия со Стивеном — на борту двухмачтового парусника на противоположной стороне Атлантики. Пятеро людей, вышедших в океан, чтобы перегнать судно из одного порта в другой, попали в бурю. Когда их в очередной раз накрыло штормовой волной и парусник начал погружаться в воду, старший помощник капитана Марк Адамс заорал: «Тонем! Мы здесь все сдохнем, мать твою!» В панике он надул спасательный плот, забыв закрепить его на судне. Порыв ветра немедленно снес его в океан. В книге Untamed SeaПо сюжету книги в США в 1997 году снят фильм Two Came Back («Сквозь шторм»), в котором Дебора Кили была одним из сценаристов. («Неукротимое море») Кили писала: «Плот пролетел через оснастку носовой мачты, коснулся гребня волны и исчез из виду». В этом случае говорить о самообладании не приходится. Вот что пишет о подобных ситуациях Джон Лич:

У Адамса — в отличие от Каллахэна — такого стержня не было.

Процесс выживания начинается задолго до наступления чрезвычайных обстоятельств. Парусник «Наполеон Соло» не мгновенно пошел ко дну — еще некоторое время он оставался на поверхности. Каллахэн был хорошим проектировщиком морских кораблей и в конструкции своей семиметровой лодки, которую построил собственными руками, предусмотрел несколько пустых и водонепроницаемых отсеков, чтобы судно держалось на плаву и не тонуло слишком быстро. Каллахэн помнил о креплении спасательного плота, поскольку в те смертельные секунды ничто не ускользало от его цепкого взгляда. Согласно требованиям Службы береговой охраны США, на судне такого размера, как «Соло», должен находиться надувной плот, рассчитанный на четверых людей. Однажды ради интереса Каллахэн надул этот плот и попробовал в нем поплавать вместе с двумя друзьями. Он сразу понял, что такой маленький плот в открытом океане превратится в камеру пыток, и приобрел для «Соло» плот, рассчитанный на шестерых. Он заблаговременно разместил на нем запас воды и продуктов. Однако когда настал момент реальной угрозы, Каллахэн понял, что этого мало — ему понадобится и оставшийся в каюте набор для выживания, и многое другое. Он сидел и обдумывал дальнейший шаг. Подняв голову и увидев луну, Каллахэн вдруг осознал, как сильно обострились все чувства — верный признак, что человек стремится остаться в живых. Восприятие не сужается от страха — напротив, оно становится расширенным. Это научно доказанный феномен. Леду пишет, что у некоторых напуганных людей «активируется миндалевидное тело, в результате чего кратковременная память начинает получать больше более разнообразной информации, чем во время эмоционально нейтрального состояния».

Каллахэн боролся с самим собой, пытаясь усмирить панический ужас и восстановить самоконтроль, но результат этой борьбы был абсолютно непредсказуем. Никто же из нас не считает, что смельчаки не падают духом. Просто культовые герои редко делятся с публикой своими истинными переживаниями и не посвящают нас в изнанку подлинных событий. Конечно, они, как и все нормальные люди, впадают в отчаяние, но, в отличие от остальных, их «страх подталкивает к действию». Перефразируя Сент-Экзюпери, Том Вулф заметил, что такие люди «боятся паниковать».

Об этом же говорил и Стивен Каллахэн, вспоминая первые минуты после своего прыжка на плот:

Страх оборачивается целеустремленной деятельностью — и это первое, что должен сделать человек, стремящийся остаться в живых. Появление «мириад вопросов и возражений» является обычной реакцией людей, оказавшихся в эпицентре катастрофы. Во время террористической атаки на Всемирный торговый центр пожарный Сэм Мелиси находился на борту пожарного катера, курсировавшего недалеко от башен. Он вспоминал, что испытал «странное ощущение, будто множество самых противоречивых чувств смешались в один коктейль». Сент-Экзюпери не раз замечал, что единственная мысль, которую может себе позволить человек в критической ситуации, — это мысль о последующем правильном шаге. Рассказывая о смертельно опасной профессии пожарного и признаваясь в своей любви к ней, Лешак писал о «кошмарных, но одновременно и удивительных моментах, во время которых страх делает тебя настолько тонко чувствующим человеком, что ты просто не можешь умереть».

Согласно исследованиям многих психологов, семьдесят пять процентов людей, попадающих в катастрофические обстоятельства, ошеломленно замирают на месте. В своем оцепенении они не в состоянии ни думать, ни правильно действовать. (Некоторые психологи отстаивают противоположную точку зрения, считая, что люди перед лицом гибели обычно редко паникуют и, как правило, сохраняют самообладание. Яркой иллюстрацией этого положения стало поведение многих участников трагедии 11 сентября.) Японцы отметили стереотип такого поведения после взрыва атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки: у переживших бомбардировку стала развиваться некая блокировка сознания. У этого явления даже появился специальный термин: burabura — «болезнь бездействия». После 11 сентября я наблюдал подобное среди людей, которые постоянно возвращались к обломкам башен-близнецов.

Каллахэн начал обдумывать план действий. Его парусник, который давно уже должен был уйти под воду, все еще оставался на плаву благодаря водонепроницаемым камерам. Это нужно использовать. И потому он принимает решение до последнего не обрубать концы и держать плот привязанным. Он знал, что находится в той части океана, где корабли проплывают не слишком часто, следовательно, надеяться на быструю помощь не приходилось. Следующий шаг, который он планировал предпринять, был почти отчаянным, но необходимым, и осуществлять его следовало крайне осторожно — как, собственно, многие действия, необходимые для выживания. Каллахэн перебрался с плота на почти затонувшее судно и нырнул в затопленную каюту, чтобы взять, наконец, мешок с набором для выживания. Мешок оказался такой тяжести, «словно там были собраны все грехи земной юдоли», но он справился и с ним, и со многими другими нужными вещами. Когда Каллахэн перерезал крепежную веревку, связывавшую его с «Соло», он был хорошо подготовлен к предстоящим испытаниям — естественно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Ради нужных вещей и продуктов он рисковал жизнью, ныряя в тонущую яхту. Но ведь и делал он это ради спасения собственной жизни, то есть поступил так, как свойственно любому живому существу. Без риска не бывает награды. Без риска не бывает освобождения.

Каллахэн стремился использовать эмоциональное состояние на пользу делу и следил, чтобы душевное волнение не подвело его. Он «тщательно обдумывал каждый предстоящий шаг, просчитывая каждую свою потребность» — это его собственные слова. Опытный яхтсмен, Каллахэн понимал, что течение снесет его на запад, а не на восток, и землю он увидит, лишь добравшись до Карибского моря. От его места до Карибов пролегало почти три тысячи километров. Вряд ли в положении Каллахэна имело смысл размышлять, живым ли он туда доберется или плот доставит его мертвое тело по назначению. Не следует задумываться о том, что может вызвать еще более сильный взрыв отчаяния. Надо строить планы лишь на сутки вперед до следующего утра. Нельзя распускаться и поддаваться панике. Даже самый ничтожный шаг, сделанный ради спасения, должен приносить результат. Поэтому Каллахэн ставил перед собой небольшие и достижимые цели, ничего не откладывая «на будущее», и решал только выполнимые задачи — это имело огромное значение, поскольку любой час мог стать решающим в его сценарии выживания.

Каллахэн нашел силы даже подтрунивать над собой:

Не случайно ему пришел на ум Хамфри Богарт. Именно классическое голливудское кино формировало в нашем сознании культурный образец невозмутимых героев; и именно голливудские актеры, такие как Марлон Брандо, Джеймс Дин, Клинт Иствуд и многие другие, создавали их образы. Можно вспомнить и литературного персонажа, созданного Дэшиллом Хэмметом, — безымянного героя его детективного цикла «Сотрудник агентства "Континенталь"» (The Continental Op, 1923–1930). Как писала о герое Хэммета литературный обозреватель The New Yorker Клавдия Пирпонт, «эмоции ужасно утомляют его в рабочее время, но суть в том, что все его время — рабочее». В любой культуре существуют собственные ритуалы выживания, которым мы во многом обязаны голливудским фильмам и бульварным детективам. Хорошие парни неизменно остаются спокойными, а плохих захлестывают эмоции. Поэтому они погибают.

Лич пишет, что «чувство юмора — не "предмет" роскоши, а жизненно важный "орган", необходимый для спасения». Среди солдат широко распространен окопный юмор, помогающий выживать не только на войне, но и во время одиночного плавания в океане, развода или смерти любимого человека.

Эмоция обладает огромной силой, которую надо использовать в целях выживания. Как вы помните, так было у Каллахэна: «...пламя (страха) подогревает дремлющую энергию. Страх подталкивает к действию». Именно страх заставил его нырнуть в затопленную каюту. И страх помог ему выбраться оттуда.

Бесспорно, выжить Каллахэну помогла отличная подготовка. Он много раз выходил на парусниках в океан и знал о яхтах все. И он много читал. Ему очень помогли советы Дугала Робертсона, который подробно описал в книге Survive the Savage Sea («Выживание в море»), как его судно потопил кит и как ему пришлось 38 дней вместе с семьей дрейфовать в океане. Ее Каллахэн взял с собой на «Соло». Книга лежала в аварийном мешке рядом с самыми необходимыми вещами и поэтому оказалась вместе с нашим героем на спасательном плоту. Он подробно изучал книгу 117 DaysAdrift («Сто семнадцать дней на плаву») супружеской пары Мориса и Мэрилин Бейли, которые более ста дней продержались в океане на надувном плоту. Каллахэн хорошо знал, сколь немногим в такой ситуации удалось спастись; как правило, люди не выдерживали более месяца. Но самое важное — он знал, что есть выжившие. Значит, каждый, кто хочет остаться в живых, должен твердо помнить о такой возможности. Позже он напишет: «Все на свете возможно. Все, что доступно воображению, возможно в жизни».

Тверже становился его характер, и он сознательно делал все, чтобы закалить свою волю еще больше:

За время своего путешествия по океану он узнал еще одну вещь и понял, насколько она важна для спасения: «Какое прекрасное чувство — глубокое смирение». Эл Сиберт передает в своей книге «Характер выживших» фразу, сказанную ему одним офицером, командующим отрядом «морских котиков»«Морские котики» (US Navy SEAL) — основное тактическое подразделение Сил специальных операций ВМС США, которое предназначено для разведывательной, диверсионной, поисково-спасательной и других видов деятельности. Название «морские котики» дано по аббревиатуре SEAL — букв. «тюлень; морской котик», — которая, в свою очередь, образована от SEa, Air and Land — «море, воздух и суша».: «Персонажи наподобие Рэмбо погибают первыми». Роберт Скотт пришел к такому же выводу во время экспедиций в Антарктике. Мысль о взаимосвязи смирения и выживания уходит корнями в глубокую древность. В древнекитайском трактате так об этом написано:

До сих пор, как мы видим, Каллахэн вел себя как настоящий отличник по предмету «школа выживания». Укреплялись его решимость и характер. Кроме того, воспитанный на американской культуре, он не забывал о ставших легендами кинематографических и литературных героях. Каллахэн использовал их образы как примеры для создания воспоминаний о возможном будущем, которое постепенно становилось вполне достижимым.

Если человек более суток находится на надувном плоту в океане во время бури, то на коже, не просыхающей от соленой воды, образуются сотни ранок. После первых дней, проведенных вне «Соло», все тело Каллахэна было покрыто ссадинами и фурункулами, которые еще больше разъедались от морской соли. Он страдал от жгучей боли, мешавшей ему заснуть. Но когда был найден источник, откуда просачивалась вода, и после долгих усилий заделаны две небольшие дыры в днище, он почувствовал себя настоящим победителем. Если в подобной ситуации человек испытывает радость от небольших достижений: «Пусть ненадолго, но я воспрял духом и восстал со смертного одра», — то это свидетельствует о многом, и прежде всего о страстном стремлении остаться в живых.

За первые дни путешествия на плоту Каллахэн окончательно понял: он не желает чувствовать себя жертвой, — нет, он человек, ежеминутно работающий над тем, чтобы спастись. Следует заметить, что среди любителей, то есть тех, кто занимается тем или иным видом спорта ради удовольствия и развлечения, такой быстрый психологический переход, к тому же совершенный настолько целенаправленно, последовательно и очень осознанно, встречается нечасто. Подобное поведение в большей степени свойственно хорошо подготовленным профессионалам, например военным, пожарным, скалолазам.

Постараемся сравнить историю Каллахэна с тем, что выпало на долю Тами Ашкрафт. Судно, на котором она плыла, потеряло мачту во время шторма. Она не лишилась своей яхты, как это произошло с Каллахэном, но все равно оказалась в тяжелой ситуации. Во-первых, ее жениха во время шторма волна смыла за борт. Во-вторых, на судне перестали работать двигатель и радио. Однако у Ашкрафт были вода, продукты и инструменты. Женщине удалось поставить небольшой парус и управлять лодкой, пользуясь секстантом (Каллахэн тоже пользовался секстантом, который соорудил из карандаша). В какой-то момент путешествия Ашкрафт увидела землю, но вскоре потеряла ее из виду. Позже о ней была сделана передача на телевизионном канале National Geographic Adventure, где она рассказывала: «Ноги переста- ли меня держать, и я села. Это настоящий ад. И я в нем оказалась...» У нее случился нервный срыв, и в состоянии истерики она кинулась в трюм, вынула ружье и зарядила его. Стоя у штурвала, она засунула ствол ружья в рот.

Инженер Паскуале Буццелли в момент тарана самолетом Северной башни находился в лифте. Он вышел на 44-м этаже и, несмотря на сильное задымление и общую неразбериху, доехал на другом лифте до своего офиса на 64-м этаже. Он отказывался воспринимать ситуацию таковой, какой она была. Можно сказать, он отрицал очевидное. Такое состояние может иметь серьезные последствия. Люди на этаже спокойно ожидали указаний охраны. Буццелли позвонил беременной жене и уверил ее, что все в полном порядке, хотя та только что видела по телевизору, как самолет врезался в здание, в котором работает ее муж.

Буццелли и его коллеги ничего не предпринимали и дожидались чьих-то распоряжений... пока не обрушилась и Южная башня. Но даже тогда Буццелли не стал спускаться вниз. Только появившийся сильный дым убедил его покинуть здание. Вместе с остальными он стал спускаться по лестнице и в тот момент, когда здание начало разваливаться, находился между 21-м и 22-м этажами. Буццелли прекрасно видел, слышал и чувствовал, что происходит вокруг, он молился о том, чтобы ему не пришлось долго страдать перед смертью. Он хорошо помнит, как происходило обрушение здания, как один этаж проваливался в другой и как он стремительно падал вниз. Потом он на три часа потерял сознание.

Буццелли пришел в сознание и увидел, что находится на внешней стороне здания высоко над землей, откуда сам спуститься не мог. Вокруг него иногда что-то вспыхивало, но пожара не было. Пожарные заметили Буццелли, однако и они не смогли достать его. Они ушли за лестницами, а Буццелли решил, что его бросили. Хотя поблизости никакого пожара не наблюдалось, он был уверен, что обязательно сгорит в огне. Тогда он решил покончить с собой. Буццелли нашел осколок стекла и собирался вскрыть себе вены. Однако вскоре пожарные вернулись за ним, и Буццелли понял, что можно продолжать жить дальше.

Тами Ашкрафт тоже не покончила с собой. Ее, как и Буццелли, успели спасти. Их поведение во время смертельной опасности никак не может служить примером для тех, кто собирается выживать. Заметим, слабые духом люди погибают далеко не всегда, а сильные люди могут погибнуть, оказавшись в безвыходной ситуации, в которую попали, например, многие жертвы в зданиях Всемирного торгового центра.

Бросается в глаза резкий контраст в истории этих двух людей: Дебби Кили и Стива Каллахэна. Несмотря на общие черты катастрофических обстоятельств, поведение их принципиально различно. Я совершенно не собираюсь искать каких-либо недостатков в действиях Кили, проявившей себя смелым человеком и блистательным моряком. Мне нужно лишь для полноты анализа провести сравнение. Если учесть и характер ее попутчиков, и отсутствие самого необходимого: воды, еды и каких-либо инструментов, — на долю Кили выпало больше испытаний.

Капитаном яхты Trashman, на которой находилась Кили, был Джон Липпот, его старшим помощником — Марк Адамс. Оба запойные пьяницы. Вдобавок поведение Марка не отличалось стабильностью: он был подвержен резким перепадам настроения, время от времени начинал нести полную чепуху, а напиваясь в барах, сдергивал с женщин трусики. В принципе он склонен к насилию. Третий член команды Брэд Каванах был опытным моряком и, к счастью, непьющим. На борту судна находилась подружка капитана Липпота Мег Муни, не имевшая никакого морского опыта. Сама Кили — первая женщина, участвовавшая в кругосветной регате «Уитбред»Кругосветная регата «Уитбред» (Whitbread Aroundthe World) — океанская командная гонка на парусных яхтах, которая проводилась с 1973 года; названа в честь полковника Билла Уитбреда; с 1997 года переименована в океанскую гонку «Вольво» (Volvo Ocean Race) — ходила под парусом вполне профессионально.

Яхту Trashman надо было перегнать из Бар-Харбора в штате Мэн до Форта-Лодердейл во Флориде. Длина парусника составляла почти восемнадцать метров, и такой перегон обещал быть сущим пустяком. Кили не стремилась плыть с такой разношерстной командой, но Липпоту удалось ее уговорить.

Как только они вышли в открытое море, Кили поняла, в какую авантюру ввязалась: вечно пьяные Липпот с Адамсом и совершенно бесполезная Мег. Все управление яхтой легло на плечи Кили и Каванаха. Начался шторм. Кили хотела уже сдать вахту, как увидела ничего не соображавшего, надравшегося Марка Адамса, который, стоя на палубе, орал что-то нечленораздельное в сторону ветра, дувшего с силой в 55 узлов (то есть со скоростью 28 метров в секунду). По ее словам, «волны, словно сотканные из жидкого гранита, достигали высоты в девять-десять метров». Кили и Каванах вернулись к штурвалу, а капитан и его помощник продолжали напиваться в своих каютах. Но наступила минута страшной усталости — и Дебби, и Брэд нуждались хотя бы в небольшом отдыхе и сне. Оба потребовали, чтобы пьяные Липпот и Адамс взяли на себя управление судном. Кили пошла спать. Через несколько часов в середине дня ее разбудили и сообщили, что яхта тонет.

Как я уже писал, Адамс упустил надувной спасательный плот. На паруснике оставался еще один надувной трехметровый плот Zodiac, но на нем не было ни воды, ни продуктов. Пока они надували и спускали плот на воду, волна сбила Мег с ног, и она серьезно поранилась.

Команда отплывала от тонущей яхты под аккомпанемент истеричных воплей Адамса. В тот момент плот перевернулся, люди оказались в воде, и всем пришлось держаться за веревку, опоясывавшую борта плота. В эти же минуты мачты яхты исчезли в бушующих волнах. С первых секунд трагических событий Кили боролась с чувством паники. После окончания стадии отрицания ее чувства резко обострились.

«Это действительно со мной происходит? Едкий запах резины и соль на губах сводили с ума. Потом меня поразило, что вода очень теплая», — вспоминала Кили. Она пыталась вернуть себе контроль над ситуацией и начала планировать последующие шаги. В это время остальные члены команды находились кто в состоянии шока, кто в состоянии истерики. По сравнению с Каллахэном ее ситуация выглядела намного сложнее: ей приходилось бороться не только с океаном, самой собой, но и с неадекватными членами команды. Было бы легче выживать одной или в компании с Каванахом.

Ветер и волны делали все возможное, чтобы заставить людей расцепить руки и выпустить веревку плота. Через некоторое время им удалось перевернуть плот, но не успели они забраться на него, как очередная волна снова их сбросила, а ветер начал срывать одежды. Природа любит отнимать последнее. С Мег смыло все (вплоть до трусов), на ней осталась одна рубашка. Кили, помогая ей забраться на плот, обратила внимание, насколько серьезно Мег пострадала — ее ноги были разбиты в кровь. Кили удалось всех убедить, что надо накрыться шлюпкой и таким образом переждать шторм.

Наступала ночь. Кили пыталась собраться с мыслями и принять хоть какой-то план действий, но душевное волнение оказалось настолько сильным, что ничего путного в голову не приходило. Жизнь Кили складывалась вполне благополучно, и она была плохо подготовлена к подобной ситуации. Она обладала большим опытом управления парусниками, но во всех своих регатах ей приходилось иметь дело исключительно с профессионалами — командами, на которые можно положиться при любых обстоятельствах. Теперь она оказалась на дрейфующем плоту без воды, еды, одежды и сигнальных средств.

В ту ночь до Кили дошла сложность их положения, особенно ей все стало понятно, когда они увидели корабль. И сколько ее несчастные спутники ни пытались, крича и размахивая руками, привлечь его внимание, он прошел мимо. Кили уже знала, что их никто не заметит, даже береговая охрана, — особенно ночью. Они были одиноки в этом мире. Поэтому нужно спасаться самостоятельно. Проанализировав и оценив ситуацию, Кили окончательно приняла окружавшую ее действительность. Только она несет ответственность за собственное выживание.

Еще днем, когда они, вцепившись в веревку плота, находились в воде, Адамс обвинил Кили, будто она его пинает ногой. Поскольку ничего подобного она не делала, то решила нырнуть под воду и посмотреть, что происходит: «Я оцепенела от страха. Я не верила своим глазам... Акулы. Полно акул». Внимание хищников привлек и перевернутый плот, и пять пар болтающихся ног, но самое главное — кровь из ран Мег. После этого людям удалось перевернуть плот и перебраться в него. Открытые всем ветрам, они начали замерзать.

Весь последующий день акулы продолжали кружить вокруг плота. В ужасе все сгрудились на одной стороне и чуть не переверну- ли плот. Ситуация сложилась отчаянная: акулы, холод, отсутствие самого необходимого, но особенно — ни плана действий, ни лидера, ни дисциплины. Единственное, чего было в избытке, — крики и брань. Страсти накалились до предела. Время от времени Кили тоже приходилось включаться в перебранку, хотя она прикладывала все усилия, чтобы контролировать работу мысли и управлять своими эмоциями. Сначала ей это удавалось с трудом, но она старалась — ведь нужно было выживать. Когда человек сдается, он умирает. Здесь уместно еще раз привести слова Джеймса Стокдейла о необходимости проходить «курс близкого знакомства с болью» и мнение Марка Мури о хищнической природе человека, помогающей ему выжить. Кто в своей жизни мало сталкивался с борьбой за выживание, тот больше подвержен опасностям.

Пока члены команды ругались, злились, несли полную околесицу, впадали в истерику или депрессию, Кили старалась собраться с силами: «Я закрыла глаза, чтобы только не видеть их лиц, напоминающих посмертные маски, и акул. Чтобы вообще ничего не видеть». Во что бы то ни стало ей требовалось сохранять душевное равновесие.

Подобное поведение говорит нам, что у Кили имелись силы взять судьбу в свои руки. Доказательством этому служит ход ее мыслей, кстати, очень напоминающий настрой Каллахэна в первые минуты, как его яхта пошла ко дну. Сама Кили потом вспоминала:

Для обретения полного самоконтроля ей придется потратить слишком много усилий и времени. Однако многое она начала делать правильно уже с самого начала. Например, чтобы не утратить собранности и чувства цели, она начала молиться. Психологи, занимающиеся проблемой выживания, давно заметили, что в моменты опасности молятся даже неверующие люди.

Кили попыталась привлечь свою разношерстную команду к работе: начерпать в шлюпку теплой морской воды, чтобы в ней согреться, — однако ее попытки ни к чему не привели. В какой-то момент Марку Адамсу показалось, что он увидел слетевший с парусника спасательный плот, и все в великом возбуждении начали грести руками, попусту растрачивая драгоценную энергию.

Кили все думала о возможности согреться, и ей в голову пришла мысль, что можно обернуться в водоросли. Использовать любые подручные материалы — это еще один признак, указывающий на то, что человек стремится выжить в самой безнадежной ситуации. Идея Кили была неплохой — водоросли действительно могли бы их согреть. Однако реакция Марка оказалась слишком бурной: «Липкое дерьмо? Да ни за что не прикоснусь к нему!» Довольно часто с самого начала видно, кто выживет, а кто нет. Будь это не реальная судьба Кили, а голливудская картина с Мерил Стрип, то зрители давно бы уже поняли, что Марк кончит плохо.

В это время Брэд Каванах сидел в стороне от остальных, на носу плота, и орал в небо: «Пошел ты на ..., бог! Будь ты проклят, тварь поганая!» С ним происходил процесс, противоположный самопогружению, с которого начинается выживание. Эпиктет писал:

Философ не винит других, но и не просит о помощи. Философстоик Эпиктет писал, по сути, инструкцию по выживанию. Смысл его слов в следующем: хочешь выжить — относись ко всему пофилософски.

В сложившихся невыносимых условиях Каванах выбрал путь обвинения — но не себя. Он не погрузился в себя, чтобы собраться с силами, найти утешение и увидеть новые возможности. В буквальном смысле слова все пятеро умирали. Они переживали описанные Элизабет Кюблер-Росс стадии: отрицание, гнев, торг, депрессия, признание. Конечно, было бы поучительно сравнить их поступки с поведением Каллахэна, который не погибал, а выживал. Пятеро человек на дрейфующем плоту практически были не в состоянии изменить свою участь. Они остались без воды — в первую очередь это говорило об их плохой подготовке. Без посторонней помощи они были обречены на смерть.

Катастрофа часто приходит тогда, когда человек к ней не готов. Джон Лич писал: «Люди зачастую просто игнорируют возможность того, что с ними может случиться несчастье». Некоторые подсознательно верят, что заблаговременная подготовка к чрезвычайной ситуации может навлечь беду: «Не надо думать о несчастье, и оно обойдет стороной».

Состояние Кили можно было бы охарактеризовать как неустойчивое: она то следовала внутреннему инстинкту выживания, то скатывалась к смертельно опасным мыслям. Она прошла стадию торга с Всевышним: «Если поможешь мне выбраться, обещаю стать лучше». Многие погибают в ожидании божьей помощи, вместо того чтобы понять: только сам человек в состоянии помочь себе, причем не важно, верующий он или нет.

И все-таки Кили делала многое и старалась мыслить как человек, стремящийся выжить. Она заметила, что в водорослях, в которые они пытались обернуться, живет масса маленьких живых существ: «Я была поражена многообразием жизни, существовавшей в водорослях... Это был уникальный и самодостаточный мир». Если человек открыт миру и в состоянии оценить его красоту и величие, значит, он начинает признавать окружающую реальность и к ней приспосабливаться. Он находится здесь и сейчас. Глубже понимает значение того, что эта вселенная была такой до его появления на свет и не изменится после его ухода. Ощущать красоту и удивление означает познать суровую правду: мир никогда не будет приспосабливаться ко мне. Я должен приспособиться к миру. Смирение может стать лучшей реакцией человека, хотящего остаться в живых. Чрезвычайная ситуация — это как тест РоршахаТест Роршаха — психодиагностический тест, введенный в 1921 году швейцарским психиатром Германом Роршахом. Тест основан на предположении, согласно которому то, что человек «видит» в чернильной кляксе, определяется особенностями его личности.: она обнаруживает, кем человек является на самом деле.

Кили писала: «Я была слишком испугана; казалось, я теряю контроль над собственными мыслями». Она понимала, что ей надо взять себя в руки и вернуть контроль над собственным мозгом.

Адамс продолжал истошно орать, его вопли сводились к следующему: «Им что, мать их, никто не сказал, что мы здесь?!» Это походило на бред, и вряд ли сам Марк осознавал, что или кто такие «они». Он не брал ответственности за собственную жизнь, поскольку не понимал ни того мира, который бушевал вокруг него, ни того, который был внутри его. Он ожидал, что весь мир будет прогибаться под него и заботиться о нем. Джон Липпот находился в полном ступоре, а Мег страдала и практически умирала от полученных ран.

Настала вторая ночь. Кили мысленно унеслась в другой мир. Люди, которые выживают, часто уходят в самые дальние уголки долговременной памяти, потому что это помогает восстановить душевное состояние и собраться с силами. «Я увидела бейсбольный матч на поле с подстриженной травой, детей, качающихся на качелях, лающих собак и въезжающие в гаражи домов автомобили», — вспоминает она. Борьба за выживание может быстро истощить запасы энергии. Поддерживать баланс между эмоциями и разумом — все равно что удерживать равновесие на большом шаре. (Автор книги Anatomy of Thought («Анатомия мысли») Иэн Глин писал, что «галлюцинации, во время которых пациент заново переживает события прошлого, могут быть вызваны... возбуждением миндалевидного тела». Люди, выжившие в самых критических ситуациях, часто утверждают, будто у них были галлюцинации.) Уход в воспоминания и фантазии дает отдых и облегчение. Вполне возможно, что, «наполняя» мозг знакомой информацией, вы помогаете ему работать в ситуации, когда привычные ориентиры полностью утеряны.

Французский писатель Анри Шарьер, автор романа «Мотылек»Шарьер А. Мотылек. М. : Московская штаб-квартира Международной ассоциации детективного и политического романа, 1992. (Papillon), был уголовником, осужденным на пожизненное заключение за убийство, и отбывал срок в тюрьме на острове Дьявола. Он писал:

Шарьер покидал место заключения, уходя в галлюцинации; позже ему удалось бежать на самом деле.

Кили не обладала ни нужными знаниями, ни подготовкой к выживанию, поэтому ей было сложно понять, что с ней происходит. И все-таки ее состояние было гораздо лучше, чем у остальных. Кили сострадала Мег, зная, что та умирает. Ее даже волновала мысль, вспоминает ли Мег «свой родной дом». Чувство сопереживания — одно из важнейших качеств человека, желающего выжить. Помогая Мег, Кили в результате не так сильно ощущала, что сама является жертвой. Проявленное сострадание к другому помогло ей почувствовать собственные силы.

Каллахэн начинал свое одиночное плавание с точным пониманием факта, что ему придется самому о себе заботиться. В команде Кили никто заранее не оговорил вопроса, кому придется быть главным и на кого ляжет вся ответственность. Очевидно, что капитан Липпот не тянул на лидерство. Они даже не договорились о правилах поведения при возникновении чрезвычайной ситуации. Поэтому сейчас, оказавшись в таком положении, они лишь надеялись на какие-то таинственные силы, которые придут и освободят их от этого кошмара. Других дел у сверхъестественных сил, конечно, нет. Люди были не в состоянии приспособиться к ситуации, что их и убивало.

Брэд Каванах пытался победить душевную слабость и душивший его гнев на судьбу, кроме того, важно было освободиться от влияния общей гнетущей атмосферы. Он перебрался на наветренную сторону, чтобы ветер не перевернул плот. Сидел он молча. «Брэд сидел с каменным лицом и не произносил ни слова. Он нашел себе работу — поддержание равновесия плота», — вспоминала Кили. Он отгородился от губительного влияния группы и не собирался сходить с ума — опасность, которая, судя по всему, грозила некоторым ее членам. Обращаю внимание, что сделал он это при помощи работы. Пусть даже такой небольшой. Но цель была достигнута.

Обстоятельства складывались плачевно. Без воды, без еды, без одежды они мучились жаждой, были истощены и замерзали. Среди них находился тяжелораненый. Они провели уже два дня на плоту, и их мучения сложно себе представить. Некоторые члены группы ощущали близость смерти. Все чаще и чаще звучала фраза: «Больше я не могу», — мысль, которую человек, стремящийся выжить, не имеет права допускать.

Английский офицер Кристофер Бёрни во время Второй мировой войны несколько лет провел в одиночном заключении в Бухенвальде и других концентрационных лагерях. Сначала он говорил себе, что его отпустят к Рождеству. После Рождества он начинал надеяться, что выйдет к Пасхе. Он писал в книге Solitary Confinement («Одиночное заключение»): «Потом я выбрасывал из головы нетерпение... В солнечную погоду летом нет места пессимизму... Я спокойно могу пережить следующие три месяца». Вот так должен думать человек, который стремится остаться в живых. Одно время, в начале 1980-х годов, я работал в тюрьмах особо строгого режима. Помню, как один из заключенных сказал мне: «Я здесь на бровях не стою и по пустякам не суечусь». В ответ на мой вопрос, как ему удается сохранять такое завидное спокойствие, он ответил: «А ты оставайся внутри себя самого, тогда поймешь». Тоже путь к выживанию.

Молодой израильский турист Йоси Гинсберг сплавлялся по рекам в джунглях Боливии. Его плот теряет управление и попадает на порог, Гинсберга начинает нести по бурному потоку. В итоге ему удалось выбраться на берег, но в джунглях он потерялся. На третьей неделе путешествия он чуть не утонул в болоте. С огромным трудом выбравшись из него, Гинсберг принимает решение: «Я готов на любые страдания, но я не остановлюсь». На самом деле на свете насчитывается совсем немного людей, которые могут довести мастерство выживания до совершенства. Стив Каллахэн один из них. Большинство из нас сначала совершат кучу ошибок и лишь потом находят в себе силы для собственного спасения.