Соединенные Штаты против

Из вступительной речи госпожи Кларк«Мы встречаемся с вами в самых трагических из возможных обстоятельств. Это трагедия жертв теракта. Это жизни, которые были утрачены, разорваны и разрушены: дорогого восьмилетнего мальчика, улыбка которого пронзила наши сердца; молодой женщины с таким заразительным смехом, которая всегда была рядом с друзьями и семьей; молодой аспирантки с невероятной страстью к музыке, для которой Бостон стал вторым домом вдали от родного; и отличного молодого полицейского, чьей заветной мечтой было служить и защищать.

— — —

В следующие несколько недель нам всем предстоит оказаться лицом к лицу с невыносимой скорбью, утратой и болью, вызванными серией бессмысленных, чудовищно неправильных действий, совершенных двумя братьями: 26-летним Тамерланом Царнаевым и 19-летним Джохаром.

— — —

Не многое из того, что произошло 15 апреля и в последующую неделю — взрывы, убийство офицера Коллиера, угон машины, перестрелка в Уотертауне, — подлежит сомнению. Если бы единственным вопросом было, шел ли Джохар Царнаев по Бойлстон-стрит на видео, которое вам покажут, или положил ли Джохар Царнаев рюкзак со взрывчаткой на землю, или Джохара Царнаева ли поймали в лодке — это был бы очень легкий вопрос. Это был он.

— — —

Мы не обходим и ни разу в этом процессе не попытаемся обойти ответственность Джохара за свои действия. Но и в обвинительном заключении, и в словах прокурора есть вопрос "почему?". Мы думаем, что это важный вопрос... Что заставило Джохара вот с этой детской фотографии превратиться в того Джохара, который вместе с братом несет рюкзак со взрывчаткой на Бойлстон-стрит?»

Джуди Кларк сидит в зале суда на привычной адвокатской скамье. Рядом с ней — Джохар Царнаев. За его спиной — жертвы теракта, совершенного 15 апреля 2013 года на финише Бостонского марафона. Кларк показывает присяжным фотографию Джохара. Здесь ему лет двенадцать — совсем мальчишка. Шапка темных вьющихся волос, ясные глаза. Старший брат обнимает его за плечо. Есть у нее и другое фото, на нем Царнаева узнает каждый: он стоит в бейсболке, повернутой козырьком назад, с бессмысленной улыбкой на лице. Через минуту две самодельные бомбы взорвут толпу зрителей, убив троих, изувечив 17 и ранив 260 человек.

Джохару теперь 21. Он переминается из стороны в сторону, накручивая на палец прядь волос. Два года назад, когда он прятался от преследователей в лодке на чьем-то заднем дворе и писал на борту о грядущем блаженстве в раю, пуля попала ему в щеку и вышла через другую, раскрошив челюсть и деформировав череп.

Джуди Кларк почти втрое старше своего подзащитного — ей 62. Тридцать семь лет она проработала судебным адвокатом. Худощавая, хоть и с широкими бедрами, она говорит резко и отрывисто, но с легко различимыми материнскими интонациями. Ее бледность как нельзя лучше подходит специализации: она защищает тех, кому грозит смертная казнь. На ее счету самые громкие дела маньяков и убийц за последние два десятилетия. Зачастую, как в случае Джохара Царнаева, чтобы снизить накал страстей, нужно было показать старую фотографию: глядя на нее, никто не поверил бы, что этот человек мог сотворить подобное. Этот прием часто называют «очеловечением обвиняемого». Но сами адвокаты предпочитают называть его «напоминанием о человеческом». Нельзя преуменьшить зло, сотворенное преступником, но нельзя забывать, что он — один из нас.

Ее первой знаменитой клиенткой стала Сьюзан Смит. 25 октября 1994 года, надежно пристегнув двух своих детей на заднем сиденье автомобиля, женщина подъехала к озеру и нажала на газ. Поначалу она обвиняла в случившемся чернокожего незнакомца, но девять дней спустя, не выдержав, созналась во всем. Ее сыновья пять минут сидели одни в абсолютной темноте в ушедшей под воду машине, прежде чем салон начало заливать. Наверное, они звали мать. Но она, открыв дверь, выскочила на берег.

Затем были другие. Лиза Монтгомери, вырезавшая ребенка из материнской утробы. Джозеф Данкан, который в мае 2005-го вломился в частный дом, забил молотком до смерти женщину, ее мужа и 13-летнего сына и похитил двоих младших детей — 9-летнего Дилана и 8-летнюю Шасту: увезя малышей в горную глушь, он изнасиловал мальчика, а затем застрелил его на глазах у сестры. Эрик Рудольф, мормон, подкладывавший бомбы в ночные клубы для лесбиянок и клиники-абортарии, а в 1996-м устроивший взрыв на Олимпийских играх в Атланте. Тед Качинский по прозвищу Унабомбер, нелюдимый математик с гарвардским дипломом, рассылавший бомбы по почте. Джаред Лонер, расстрелявший в Тусоне 19 человек, включая члена конгресса Габриэль Гиффордс.

Из всех ее подзащитных больше всего жертв на счету Закариаса Муссауи. Он получил лицензию пилота в Миннесоте, чтобы 11 сентября 2001 года направить самолет на башни-близнецы в Нью-Йорке. Полиция случайно задержала его за три недели до теракта. Когда на суде показывали видеозапись рушащихся зданий, Муссауи улыбался. Он получил шесть пожизненных сроков.

В 1995 году к Джуди Кларк обратился Джо Брак, знавший ее по юриди­ческому факультету университета Южной Каролины, и пригласил защищать Сьюзан Смит. Кларк, тогда занимавшаяся лишь мелкими правонарушениями, отказалась, считая себя не готовой к столь сложному делу. Но Брак был уверен: только она сможет найти подход к убийце.

Суд над Смит, ставший новостью национального масштаба, шел в одно время с разбирательством по делу О’Джея Симпсона, к которому было приковано внимание всего мира. Каждая деталь этого процесса становилась предметом бурного обсуждения. Даже новая прическа Марсии Кларк, обвинителя по делу Симпсона, привлекала внимание прессы. Раньше она появлялась в зале суда с локонами, как у Сигурни Уивер, — и вдруг сменила кудряшки на более приличествующее, но весьма унылое каре. «День парикмахера: Марсия Кларк сбросила локоны, обновив свой образ!» — гласил заголовок в Los Angeles Times. Джуди призналась: именно общенациональные дебаты о том, что лучше, кудри или каре, заставили ее бесповоротно отказаться от общения с прессой. Она хотела, чтобы ее оценивали по ее работе, а не прическе и макияжу. И по сей день в графике Кларк не находится места для контактов с журналистами.

Добившись для Смит пожизненного приговора вместо смертной казни, Кларк вернулась к привычной работе государственного защитника в небольшом городке Спокан, штат Вашингтон. Это было воистину триумфальное возвращение: скромный адвокат, ставшая всеамериканской знаменитостью, снова занимает маленький кабинет в двухсоттысячном городишке. Кларк вспоминала, как один из коллег встретил ее словами: «Добро пожаловать домой! Здорово, что вы вернулись! — и добавил: — Я думаю, им все-таки стоило ее казнить».

Когда Тед Качинский оказался в тюрьме, его младший брат Дэвид понял, что надежды нет. Разосланные им бомбы убили троих и ранили 23 человека, ему грозила смертная казнь — и было ясно, что никто не захочет ему помочь. Люди сторонились Теда всю жизнь, даже в школе его дразнили чокнутым — может, из-за самодельной бомбы, которую он смастерил на уроке химии. Когда в 1996 году Дэвид встретился с адвокатом Джуди Кларк, его ощущение не изменилось: он не верил, что Джуди хотя бы попытается вникнуть в проблемы брата. Джуди Кларк и Тед Качинский были людьми с разных планет.

Качинский был арестован в крошечном однокомнатном бунгало в Монтане, где прожил 24 года, отправляя смертельные посылки людям, работавшим в сфере высоких технологий. Его не нашли бы — по крайней мере, так быстро, — если бы газеты The New York Times и The Washington Post не опубликовали отрывки из его «манифеста». В нем говорилось о том, сколь разрушительным стало для человечества современное индустриальное общество. Прочитав манифест, подписанный Унабомбером, Дэвид сразу же опознал слова и мысли брата: «Промышленная революция и ее последствия стали для человечества настоящей катастрофой... она пошатнула устои общества, сделала нашу жизнь бесплодной и полной унижений... Ее нельзя остановить, невозможно изменить направление ее движения, помешав ей окончательно лишить людей достоинства и независимости».

Вскоре дом Дэвида осадили журналисты. Восемь дней он провел в одиночестве перед экраном телевизора, с которого не сходило изображение брата. Теперь Теда называли не иначе как безумцем и террористом. Что он чувствует, зная, что единственный близкий человек предал его? Телеведущий Дэвид Леттерман обозвал Дэвида «стукачом». Многие считали, что он донес на брата из-за денег, обещанных ФБР.

Адвокат Кларк стала для него единственной связью с братом. Два года она ежедневно встречалась с Тедом. После каждой встречи Джуди звонила Дэвиду и рассказывала о прошедшем разговоре. Однажды с очередной встречи она принесла картинку, на которой была изображена женщина на пробежке. Тед нарисовал ее во время беседы — Кларк случайно обмолвилась, что любит бегать. Дэвид понял, что Джуди удалось установить с его братом прочную эмоциональную связь.

В апреле защитники Унабомбера привезли мать братьев Ванду Качинскую в Сан-Франциско для встречи с психиатром. Придя домой, Дэвид застал ее рыдающей на диване. «Они, наверное, винят меня во всем, — всхлипывала она. — Неужели я правда виновата? Наверное, только ужасная мать могла дать жизнь Унабомберу?» Дэвид позвонил Кларк и попросил ее поговорить с матерью. Во время разговора он внимательно наблюдал за Вандой, видя, как лицо матери меняется на глазах: прежде бледное и бесчувственное, оно постепенно наполнялось жизнью.

«Что она сказала?» — спросил Дэвид, когда мать повесила трубку. Кларк сказала Ванде: поверьте, в этом деле нет злодеев и нет виноватых. Я объясню всем, что Тед Качинский — просто человек.

Бомба была сконструирована так, чтобы «рвать в клочья человеческие тела, устроить кровавый спектакль, — заявил прокурор. — Она разрывает мышцы, дробит кости, сжигает человеческую плоть, непоправимо уродуя тела людей или неся им страшную, мучительную смерть».

Полицейский Томас Барретт свидетельствует: рядом с ними будто разверзлось раскаленное жерло печи. Полицейская Лорен Вудс вспоминает, как очищала от рвоты рот погибшей Лингзи Лу. Еще одна жертва описывает, как, увидев чью-то ногу в носке, лихорадочно соображала: «Я надевала сегодня носки? Нет... Слава богу, это не моя нога!» А когда какой-то мужчина поднял ее на руки и понес, она поняла, что внизу что-то мешается — ее собственная нога безжизненно болталась в воздухе. Шейн О’Хара запомнила запах пороха и еще чего-то, похожего на сожженные волосы.

Затем обвинитель показывает запись, сделанную одним из зрителей и прервавшуюся в тот момент, когда его швырнула в воздух ударная волна. Он вспоминает мешанину из крови, гравия, осколков стекла, кроссовок, клочьев светлых волос, круживших в воздухе и падавших на землю.

У защиты вопросов нет.

В перерыве свидетели покидают зал. «Чудо, что они живы, — шепчет кто-то. — Они буквально восстали из мертвых!» Когда в коридоре появляется Джефф Бауман, неловко ковыляющий на протезах, вокруг становится тихо. Джефф еще не привык к своим новым ногам и даже зимой ходит в шортах: брюки мешают ему передвигаться.

Очередь Джуди Кларк наступает через три недели после того, как выступили 92 свидетеля обвинения. У нее всего 4 свидетеля, их допрос длится меньше шести часов. Все они говорят о роли старшего брата Джохара, погибшего при задержании: именно в компьютере Тамерлана нашли экстремистские материалы, его отпечатки пальцев обнаружены на взрывном устройстве, и в толпе на Бостонском марафоне он шел впереди брата, подыскивая лучшее место для взрыва.

После первой части заседания у присяжных нет однозначного мнения, виновен ли Джохар Царнаев. Его участие в теракте Кларк признала еще во вступительной речи. Она не собирается добиваться оправдания: ее цель — спасти его от смерти.

Жители города Малверн в штате Канзас были уверены, что 36-летняя Лиза Монтгомери снова беременна. Знакомые уже потеряли счет ее выкидышам. Лиза часто молилась о ребенке вместе с преподобным Уитли из Первой церкви Господа. Она была замужем во второй раз: в первом браке у нее родилось четверо детей, после чего она перевязала себе маточные трубы.

В 2004 году Лиза стала зарабатывать на жизнь разведением рэт-терьеров: зарегистрировалась на форуме Ratter Chatter, где собирались любители этой породы, и искала потенциальных покупателей. На самом деле ее интересовали лишь беременные женщины.

Весной она познакомилась на форуме с 23-летней Бобби Джо Стиннет, находившейся на девятом месяце. По ходу разговора Лиза сообщила ей, как и многим другим обитателям форума, что тоже ждет ребенка. Позже Монтгомери приехала к дому Стиннет и, когда хозяйка вернулась, набросилась на нее, придушила и взрезала еще живой девушке живот кухонным ножом. Вскрыв матку, Монтгомери извлекла оттуда младенца. Бросив полумертвую Стиннет на полу, она обмыла малыша, одела его в детский комбинезончик с Винни-Пухом, после чего отправилась похвастаться младенцем в местное кафе.

Никто в Малверне не заподозрил неладного, ведь Лиза рассказывала о своей беременности на каждом углу. Все были счастливы, что ее мечта наконец исполнилась. Мать Стиннет заехала навестить дочь в тот же день: сначала ей показалось, что живот разворотило взрывом.

В октябре 2005-го Кларк обратилась в суд с просьбой назначить ее адвокатом Лизы Монтгомери. К тому моменту ее защищали государственный адвокат Дэвид Оуэн, не имевший опыта работы с обвиняемыми, которым грозила смертная казнь, и Сьюзан Хант, единственный подобный опыт которой закончился смертным приговором. С приходом прославленной Кларк Хант вздохнула с облегчением: хоть один человек в команде теперь знал, что делать. У Кларк была собственная система, которой должны были следовать ее коллеги. Все они парами ходили в тюрьму общаться с клиенткой. Не надевали пышные адвокатские мантии, не выкладывали на стол диктофон и вообще не обсуждали дело — они просто беседовали с подзащитной, стараясь побольше узнать о ее жизни. Говорили о детях, о мужьях, даже о собаках. У Лизы были рэт-терьеры, у Кларк — шнауцер по кличке Эйб, а Хант держала несколько немецких овчарок. После каждой встречи Кларк велела коллегам записывать все, что привлекло их внимание по ходу беседы. У самой Джуди записей обычно оказывалось больше всего.

Монтгомери была трудным клиентом, но Кларк понемногу находила к ней путь. Хант вспоминала, что Джуди придавала особое значение физическим контактам: она говорила, что иногда один-единственный жест — дружеский хлопок по плечу или краткое объятие — помогает завоевать доверие клиента. Кроме того, она твердо верила, что во время встречи с адвокатом клиент не должен находиться за барьером в наручниках. Беседа должна идти так, будто пара друзей встретилась за кофе. Джуди прислушивалась не только к словам Монтгомери — она ловила каждую ее интонацию, каждое движение.

Все закончилось, когда Кларк поссорилась с Дэвидом Оуэном. Джуди обвинила коллегу в непрофессионализме, посоветовав ему отказаться от дела. Но в итоге судья отстранил от процесса саму Кларк. Три недели спустя Сьюзан Хант последовала за ней.

Суд начался в октябре 2007-го. Хант запомнила Лизу Монтгомери на скамье рядом с адвокатом: покорную, тихую, безразличную ко всему. Они накачали ее транквилизаторами, подумала Хант, Кларк никогда не допустила бы такой ошибки: суд должен увидеть в обвиняемом человека, а не только хладнокровного убийцу. Спустя полгода присяжные приговорили Монтгомери к смертной казни.

29 января 1998 года на территории бирмингемской клиники New Woman All Women, специализирующейся на абортах, прогремел взрыв. Бомба была спрятана под кустом. Это была уже четвертая попытка Эрика Рудольфа устроить массовое убийство. Первой был взрыв в олимпийской Атланте. Билл Боуэн, будущий адвокат Рудольфа, находился неподалеку и своими глазами видел, как над городом стелется дым.

Прибыв в Бирмингем, чтобы присоединиться к команде защиты, Кларк тут же пересмотрела методы работы Боуэна. Тот встречался с обвиняемым один раз в неделю. «Простите, но этого недостаточно, — заявила она. — Нам нужно видеться с ним каждый день». Теперь Кларк и Боуэн посещали обвиняемого ежедневно — и в Рождество, и на Пасху. Иногда разговор не шел, Рудольф забивался в угол и неотрывно смотрел в пол, временами устраивал истерики и беспрерывно лгал.

Кларк прибегла к помощи Скарлетт Холдман, знаменитого юриста, специалиста по смягчению мнения присяжных о тех, кому грозит смертная казнь (до того как стать адвокатом, Холдман десять лет проработала в блоке смертников во Флориде, поддерживая и утешая заключенных). Пока Кларк пытала вопросами Рудольфа: «Какие песни вам нравятся, Эрик? Какие предметы вы больше всего любили в школе?» — Холдман вела аналогичные разговоры с каждым из его родственников, друзей и знакомых. Она узнала, что в детстве с ним жестоко обращались, узнала, как тяжело повлияли на него убеждения родителей.

С годами Кларк и Холдман отточили свою технику. Они добивались, чтобы клиент считал их последней надеждой, единственной ниточкой, связывающей его с миром, — и затем вытаскивали из него все, даже самые ничтожные факты, с помощью которых могли показать присяжным, как обычный человек превращается в массового убийцу. Идея проста: в каждом есть искра человечности — и она куда важнее ошибок, депрессии и эмоций, воплотившихся в акте убийства.

«Если бы Джуди могла, она привлекала бы Скарлетт к каждому своему делу, — уверен Билл Боуэн. — Эти двое сделаны из одного теста». Вместе они работали над делами Теда Качинского, Эрика Рудольфа, Джареда Лонера. Некоторые источники утверждают, что без Холдман не обошлось и в деле Джохара Царнаева, хотя обычно ее участие не афишируется в ходе процесса.

В 2006 году Кларк и Холдман провели для калифорнийских адвокатов семинар «Клиент как член команды». Они рассказали о методах установления контакта, рекомендуя защитникам «обращать внимание на основные темы и метафоры, определяющие жизнь клиента», «прислушиваться к тому, что кроется за внешними проявлениями», «следить не за словами, а за эмоциями». Их всегда интересовало недосказанное, паузы между предложениями, подспудные, незаметные течения, определяющие ход событий.

Эрик Рудольф в конце концов пошел на сделку со следствием. Он пообещал рассказать ФБР об известных ему экстремистских группировках в обмен на пожизненный приговор. К тому моменту Боуэн уже искренне переживал за своего подзащитного. По его словам, Кларк все-таки сумела подвести его к той странной точке, с которой все видится двояко: с одной стороны — жизнь человека, с другой — ужасные деяния, к которым эта жизнь привела. Именно в этом и заключается главное стремление Джуди Кларк — полюбить того, кто совершил немыслимое. Хотя иногда ее клиенты сами мечтают о смерти.

В лодке, где Царнаев прятался шестнадцать часов до самого ареста, он написал: «Я прошу Аллаха сделать меня шахидом, позволить вернуться к нему и воссесть вместе с праведниками на высшем уровне рая». Приговоренный к пожизненному заключению Муссауи умолял еще раз судить его — он хотел быть казненным. Тед Качинский пытался покончить с собой: он не желал, как предлагала Джуди, в обмен на жизнь быть признанным невменяемым, ведь в этом случае его неолуддитская философия и критика индустриального общества свелась бы всего лишь к бреду сумасшедшего. Но Кларк была упорна. Качинский получил диагноз «параноидальная шизофрения либо пограничное состояние» (правомерность которого многие оспаривают до сих пор), что позволило ему жить дальше — в тюрьме особо строгого режима. Кларк подарила ему жизнь, пожертвовав его честью. Качинский был в ярости. Он и сейчас зол на нее.

Многие полагают, что Джуди Кларк спасает жестоких убийц, протестуя против аморальности смертной казни. Но, как и в случае с ее подзащитными, реальные мотивы намного сложнее.

Кларк выросла в крайне консервативной семье. Каждое воскресенье — обязательный поход в церковь. Идеалом политика родители считали сенатора Джесси Хелмса, заявлявшего, что в существовании СПИДа виноваты исключительно геи — «злонамеренные, отвратительные и тошнотворные». Отец Джуди работал в команде Хелмса — до того, как погиб в авиакатастрофе в 1987 году. Особенно тяжело его смерть переживал брат Джуди, Марк: он был геем и верил, что, попав на небеса, отец узнал его тайну.

В 1994-м у Марка диагностировали СПИД. Целый год на глазах семьи болезнь разрушала его тело. За день до смерти брата Джуди сказала матери: «Он выглядит гораздо лучше. Я уверена, это случится нескоро». После смерти юноши сенатор Хелмс заявил его матери: «Не стоило ему играть в русскую рулетку со своими сексуальными предпочтениями».

Поворотный момент, определяющий всю последующую судьбу, наступил для Джуди именно тогда. Если бы нам довелось оказаться рядом с ней, мы услышали бы, как она заявила матери: «Хелмс неправ. Личность Марка не исчерпывалась болезнью и сексуальной ориентацией. Он заслуживал лучшей участи, его болезнь была не позором, а трагедией». Еще мы увидели бы, как Джуди и ее мать на добровольные пожертвования собрали команду единомышленников, целью которой стало лишить Хелмса кресла в сенате.

Если бы мы смогли задержаться рядом с Джуди Кларк еще на месяц, мы увидели бы ее в зале суда округа Юнион и услышали бы, как она просит присяжных не закрывать свои сердца перед историей человека, тоже страдавшего от собственных демонов и постыдных тайн, — историей Сьюзан Смит, утопившей своих детей.

В случае, если обвиняемому грозит смертный приговор, судья просит присяжных дать «обоснованную моральную оценку» преступлению и тому, кто его совершил. По закону суд обязан взвесить все факторы — как усугубляющие вину, так и смягчающие ее. Каждый присяжный может оценивать значимость любого смягчающего фактора по своему усмотрению, и коллегия не обязана приходить к общему мнению о том, какие из них действительно имеют значение. Если хотя бы один присяжный выступит в защиту подсудимого, смертный приговор будет отменен. Задача Кларк — обеспечить «обоснованную моральную оценку».

На процессе Царнаева началось обсуждение приговора. После этого присяжным предстоит решить — жизнь или смерть? Еще до того, как на свидетельской трибуне появляются жертвы теракта, обвинитель выставляет перед присяжными несколько фотографий.

Слева — 23-летняя Лингзи Лу. Она радостно улыбается. Как и восьмилетний Мартин Ричард. Справа — 27-летний Шон Кольер, в хорошем костюме, очень элегантный, и 29-летняя Кристи Кэмпбелл в белом платье. В центре композиции — мольберт, накрытый черным полотнищем. Обвинитель Надин Пеллегрини, в пурпурном пиджаке, с белым платком на шее, заявляет: происхождение террористических идей не имеет никакого значения. «Важно лишь, на что терроризм его толкнул!» Она цитирует известного эссеиста Ральфа Уолдо Эмерсона: «Тебе суждено стать лишь тем, кем ты захочешь стать». «Джохару Царнаеву суждено было стать самым страшным кошмаром для Соединенных Штатов», — заключает она, после чего сдергивает покрывало с мольберта. На нем фото Царнаева: он показывает камере слежения средний палец. Пеллегрини называет это «посланием Америке».

Камера делает 30 кадров в секунду, и этот снимок — одна из тысяч картинок, складывающихся в фильм о жизни Царнаева за решеткой. Кларк демонстрирует присяжным другие кадры этого фильма. На них Царнаев приглаживает волосы, делает миролюбивые знаки руками. Скоро становится ясно: камера слежения смотрит в зеркало, и все эти жесты Царнаева обращены к самому себе.

Кларк очеловечивает клиента, но, что еще важнее, очеловечивает она и присяжных. Во время процесса над Сьюзан Смит она напоминала жителям округа Юнион, что и они всего лишь люди. «Она была одной из них, — сказала Кларк. — Она всегда была одной из них. Она сделала чудовищный, страшный выбор. Как можно ее за это убить?» В результате трагедии 11 сентября погибло около трех тысяч американцев, а потом жизни лишились сотни тысяч мирных граждан в Афганистане и Ираке. Она напоминает нам: бомбы, заложенные Джохаром Царнаевым, напрямую связаны с войной, которую вели США на Ближнем Востоке. Кларк показывает, как зло захлестывается кольцом, как детские трагедии, сексуальные травмы, безответная любовь — все это замыкается в круг. А смертная казнь становится зеркалом, в котором общество видит себя, видит, как Америка втягивается в бесконечный цикл мести.

В финале процесса Смит команда защиты напомнила присяжным о смерти Христа и предложила каждому из них камень — чтобы кинуть его в подсудимую: «Здесь закон не дает вам указаний. Он даже не дает подсказки. Он оставляет это на ваше усмотрение».

Дэвид Качинский работает в буддистском монастыре неподалеку от Вудстока, штат Нью-Йорк. Как и брат, он иногда уединяется в своей спрятанной в лесах избушке, правда, не в Монтане, а в Техасе. В день нашей встречи здесь должны были казнить очередного приговоренного. «Наша семья считает Джуди спасительницей, — признается Дэвид. — Думая о ней, я вспоминаю таких людей, как он, — тех, что были приговорены к смерти и казнены. Включая Иисуса Христа».

Когда адвокаты Унабомбера летели вместе с Дэвидом в тюрьму Сакраменто, они попросили его прочесть дневники брата. Все двадцать тысяч страниц. Запершись в гостиничном номере, Дэвид читал их целую неделю, по 18 часов в день. Когда он закончил, перед ним словно распахнулось окно в душу брата. В ней не было никаких монстров — все мысли Теда касались обычных повседневных проблем. Раньше Дэвид не понимал, насколько сильно мучает его брата одиночество и отсутствие любви. На самом деле человек, совершивший 16 терактов за 17 лет, всего лишь хотел завести подружку.

Военный хирург Дэвид Кинг говорит: восьмилетний Мартин Ричард не умер мгновенно. Перед смертью «мальчик страдал от очень сильной боли». Джиллиан Рени, в отличие от него, выжила. Большая берцовая кость Рени переломилась пополам, ее левая нога была оторвана, из разорванных джинсов торчало голое мясо...

Обвинитель делает паузу, чтобы показать видеопленку. Запись сделана камерой, владелец которой снимал финиширующих бегунов — пока его не подбросило в воздух. Потом люди то и дело натыкаются на камеру, пиная ее с места на место. Слышны крики, кто-то тихо причитает: «Я не могу, не могу!» Где-то слышится дикий вой. Камеру вновь пинают, мы видим большую лужу крови, в которой лежит кучка металлических шариков — страшная начинка бомбы. Свидетельница Рени, смахивая слезы, трясущимися руками подносит ко рту стакан воды. Вокруг ее голубых глаз растекается тушь, из-за которой они кажутся еще огромнее.

Защита признает: никакое наказание не сможет сравниться с жестокостью совершенного деяния. «Уравнять весы невозможно». Адвокаты рассказывают свою историю не в попытке выгородить преступника, а лишь стараясь предотвратить еще одну смерть.

История начинается с изгнания — когда прежнее поколение семьи Царнаевых задолго до рождения обоих братьев советская власть вышвырнула с их родной земли на Северном Кавказе и, подобно многим малым народностям, рассеяла по России и Средней Азии. Адвокаты показывают путь семейства Царнаевых на карте. Затем они переходят к иной, куда более сложной карте, на которой оставила след судьба одного человека, и продолжают идти — Джуди рядом с Джохаром, — чтобы достичь момента, когда на экране компьютера Тамерлана появятся снимки мертвых детей, и дальше, когда мертвые дети станут реальностью.

Из заключительного слова госпожи Кларк«Десять недель назад вы дали клятву присяжных заседателей в этом процессе, "Соединенные Штаты против Джохара Царнаева", и теперь пришло время решить, что делать с Джохаром.

— — —

Если вы хотите, чтобы у меня нашелся простой и ясный ответ, почему с этим молодым человеком, который до этого никогда не был арестован, который никогда не огрызался на учителей, который проводил свободное время в школе, работая с детьми с ограниченными возможностями, — почему с ним могло случиться все это, у меня нет этого ответа. У меня нет ответа. Я могу сказать вам, и мы показали вам, что Джохар Царнаев — не худший из худших. А смертная казнь предусмотрена для худших из худших.

— — —

Можно спросить: поэтому он должен получить возможность жить, когда он не дал этой возможности другим? Почему он не должен страдать так же, как его жертвы?

— — —

Нет такого наказания — и даже смертная казнь не такое наказание, — которое могло бы выравнять чаши весов. Даже смертная казнь не сравнится с тем, что произошло с этими семьями.

— — —

В своем заключительном слове прокурор указал на Джохара и произнес, обращаясь к вам: "Его действиями руководил принцип "око за око". Ты убиваешь нас — мы убиваем тебя". Даже если вы считаете, что Джохар был таким человеком, даже если вы считаете, что Джохар сейчас — такой человек, то мы — не такие.

— — —

Милосердие невозможно заслужить — его даруют. И закон позволяет вам выбрать справедливость и милосердие. Я прошу вас вынести волевое решение, сделать выбор, который продемонстрирует стойкость этого общества. Мы просим вас выбрать жизнь и вынести приговор о пожизненном тюремном заключении без возможности освобождения.

Спасибо».

15 МАЯ 2015 ГОДА ПРИСЯЖНЫЕ БОСТОНСКОГО СУДА ПРОГОЛОСОВАЛИ ЗА ВЫНЕСЕНИЕ ДЖОХАРУ ЦАРНАЕВУ СМЕРТНОГО ПРИГОВОРА.

24 ИЮНЯ СУДЬЯ ДЖОРДЖ О’ТУЛ ПОДТВЕРДИЛ ЭТО РЕШЕНИЕ.