Мир интровертов и технологий: как пандемия коронавируса изменит нашу жизнь — и двинет ее вперед

О том, как коронавирус разрушает привычный нам мир, можно прочитать в любом выпуске новостей. По просьбе Правила жизни финансист Андрей Мовчан рассказал о том, как пандемия может двинуть мир вперед.
Иллюстратор Мария Толстова
Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.

COVANGE и COVECONOMY*

* Перемены и экономика эпохи СOVID

Наблюдателям со стороны свойственно считать, что процессы коренных изменений, как правило, начинаются «черными лебедями» – триггерами, запускающими цепочку событий, приводящую к переменам. Между тем глубокое изучение темы показывает, что триггеры лишь освобождают дорогу изменениям, причем в большой степени даже и не в материальном мире, а в умах экономических агентов. Сами же изменения, чтобы реализоваться, должны уже быть подготовлены ко времени наступления триггера и лишь ждать своего часа.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Среди спусковых крючков экономических изменений эпидемии, пожалуй, занимают первое место по значимости. Эпидемиям арбовируса мы обязаны масштабными переменами в жизни Древнего Египта, и возможно, даже появлением Израиля – а значит, всей европейской культуры и экономики в ее сегодняшнем виде.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Дизентерия сохранила эллинистический мир в борьбе с персами и открыла дорогу развитию Древнего Рима – и современная экономика пользуется основами римского права, римской банковской и финансовой системами и греческой этикой ведения дел. Чума дала тюркам преимущество перед византийцами и проложила дорогу к формированию исламского халифата; это существенно снизило риски трансазиатской торговли и ускорило развитие Евразии и, конечно, дало толчок развитию исламских финансов; та же чума обеспечила малочисленным полукочевым племенам северо-востока Европы возможность экспансии на юг и запад – и вот я пишу эту статью на языке, который является прямым потомком языка этих племен, давших начало «нации» славян. Другая чума (на 1000 лет позже) привела к утрате христианской церковью монополии на знание и явилась триггером Возрождения, без которого не было бы ни промышленной революции, ни современного научно-технического прогресса, ни либеральной экономики. Эпидемия холеры в XIX веке привела к появлению очистных сооружений, канализации, сформировала понятие гигиены и огромный пласт экономики, связанный с чистотой. Испанка породила систему тестирования и одобрения лекарств, основу современной фармацевтики. Но, разумеется, для всех этих изменений необходимо было наличие «зародышей» – будь то тюркские и протославянские племена с их стремлением к экспансии, греко-римская культура и философия, средневековые университеты или медицинские разработки начала XIX века.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Пандемия ковида, разразившаяся в 2020 году, не станет исключением из правила и явится очередным триггером изменений, который позволит проявиться тенденциям, в экономике уже заложенным. Чтобы понять, какие это тенденции, стоит посмотреть, где пересекаются «краткосрочные» изменения, вызванные эпидемией, и «долгосрочные тренды», пока недостаточно активно себя проявлявшие.

С короткими переменами все понятно. Эпидемия попала на благодатную почву: с одной стороны, в современном мире (буквально за последние 50–80 лет – во многом как следствие Второй мировой войны) резко выросло ощущение ценности каждой человеческой жизни, а эмпатия стала нормой. С другой стороны, в современной социальной культуре значительно выше роль активного действия, и социум рассматривается уже не как объект, подверженный фатуму и направляемый властью с целью реализации стратегических сверхцелей (прозелитических, национальной гордости и/или господства, мессианских), а как субъект, который действует самостоятельно и имеет целью well-being («хорошую жизнь») для себя в целом и для каждого своего члена в отдельности. Наконец, развитие техники и технологии существенно изменило возможности человечества в плане создания и поддержания этого well-being.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В результате отношение к пандемии коронавируса в обществе (и во власти, которая по всему миру сейчас как никогда зависима от общества) резко отличается от отношения к испанке или даже к гонконгскому гриппу, эпидемия которого унесла до 4 млн человек в 1968 году, но не вызвала ни локдаунов, ни падения экономики. Любая жизнь ценна, и власть уже не ведет подсчета, сколько людей умрет и больше ли смертей от вируса, чем в ДТП или от пищевых отравлений, – сокращение смертности – главная задача, насколько это возможно, даже если смертей мало.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Старики не менее ценны, чем молодые, поскольку больше нет «сверхцелей», для осуществления которых молодые нужны, а старики бесполезны. Поэтому тот факт, что средний возраст умерших в Англии от коронавируса равен 80 годам, ничего не меняет в отношении к болезни.

Мир обладает сейчас и аппаратами ИВЛ долгосрочного применения, и аппаратами ЭКМО, и другими средствами спасения тяжелых больных. Всего этого просто не было в 1968 году – и потому заболевших по большей части было бесполезно класть в больницу, наиболее тяжелые быстро умирали, а значит, систему здравоохранения не надо было спасать от перегрузки, снижая количество заболевающих.

Наконец, у мира сегодня есть сверхоружие невероятной мощности, которого еще в 1968 году (за пять лет до отмены золотого стандарта) не существовало: это мягкая монетарная политика, или, проще говоря – возможность раздавать нуждающимся сколько угодно денег без риска обрушить экономические основы государства – а значит, локдаун не ведет к резкому обнищанию миллионов людей.

Иллюстратор Мария Толстова
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

У этого сложного и многогранного обоснования очень простое следствие: эпидемия воспринята более чем всерьез; в жизнь вошла практика локдаунов (с раздачей денег тем, кто теряет доход), использования средств индивидуальной защиты и санитайзеров. В целом все эти процессы можно описать одним термином: социальное дистанцирование.

Социальное дистанцирование вроде бы временное явление: эпидемии вирусов не продолжаются дольше полутора лет, да и сейчас уже ясно, что вакцины начнут массово применяться с начала 2021 года. Но социальное дистанцирование, вызванное к жизни коротким триггером вируса, отражает подспудные тенденции, которые медленно развивались в социуме уже много лет, и теперь скорость их развития увеличится, они легитимизируются и будут доминировать в ближайшее время.

Прежде всего пандемия легитимизировала до того стигматизированную в обществе позицию интроверта. Примерно 20–25% населения Земли не испытывают радости от личного взаимодействия с окружающими (за исключением узкого круга близких); для большинства из них множественные контакты на короткой дистанции болезненны. До сих пор большинство «тактильных» землян, которые любят общение, прикосновения, короткую дистанцию, имели преимущества и определяли норму. С 2020 года интровертность становится нормой наравне с «тактильностью» – и значит, система общения «на длинной дистанции» будет активно развиваться, благо для этого подготовлены и существуют многочисленные способы. Экстравертам придется приспосабливаться – благодаря ковиду интроверты становятся классическим «активным меньшинством», которое влияет на пассивное большинство, заставляя его исполнять свои правила – тем более что эти правила будут еще и экономически эффективны.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Следствий у такого изменения много. Писать о росте роли фармкомпаний и новых бюджетах на медицину даже как-то неудобно, это и так понятно. Чуть менее банальные – изменение спроса на офисные площади (в меньшую сторону) и на системы коммуникации (в большую). Работа из дома в онлайне, на которую, как оказалось, достаточно легко переходит около 30% трудовых ресурсов Земли, предъявляет специфические требования к дому: в нем должен появиться хоть какой-то кабинет для каждого работающего. Зато дом не должен быть расположен близко к работе. Два последних условия на много лет зададут тенденцию: работники будут стремиться увеличить жилплощадь за счет миграции дальше от центров больших городов, центры (как зона развлечения и логистики) будут дробиться, возникнут «деревни» со своими микроцентрами. Страх нового локдауна поспособствует относительному росту спроса на личные дома с участками и снижению спроса на многоэтажные дома с апартаментами (относительному – потому что во многих странах проблема обеспечения жильем стоит остро, и большинству населения выбирать просто не приходится).

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Падение спроса на офисы будет устойчивым – это отвечает чаяниям интровертов и выгодно бизнесу. Оно вызовет снижение ставок аренды и сокращение маржи в индустрии; это снизит темпы прироста офисных площадей и доходы банков, которые «приучились» кредитовать девелоперов. Банкам в условиях низких ставок (также обусловленных эпидемией и локдаунами) не хватает доходов, и падение доходов от девелопмента заставит банки наконец существенно меняться. На сегодня банковская сфера осталась почти последней вертикально интегрированной индустрией; скорее всего, этой интеграции придет конец – в связи с пандемией.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Переход на работу и покупки в онлайн освободит существенное время – в развитых странах на дорогу до работы и обратно и магазины средний работник тратит более трех часов в день. Это время должно чем-то заняться; скорее всего, спрос на развлечения будет расти пропорционально, а сами развлечения будут также все больше уходить в онлайн. Частных следствий этого много – тут и повышение требований к качеству систем воспроизводства контента, и к разнообразию самого контента, и переход привычных офлайн-моделей (театр, стендап) в онлайн, и развитие относительно новых видов «интерактивного онлайна» и пр.

Наконец, в мире 70–75% выраженных экстравертов, которые страдают от перехода в онлайн и невозможности полноценного общения. При личном офлайн-контакте мы передаем всего около 10% информации вербально. В онлайне собеседник лишается «обзора сцены», как правило, не видит рук, тела, ног собеседника, не может «прочитать» его позу; он не чувствует запаха; не может получить и дать тактильный контакт (а информационная ценность его не только и не столько в факте прикосновения, сколько в сопровождающей это жестикуляции). Спрос не может остаться без предложения, и эпидемия ковида таким образом открывает совершенно новый рынок – рынок систем расширения контакта онлайн. Не удивлюсь, если среди новых единорогов 20–30-х годов этого века самыми успешными будут те, кто предложит решение проблемы полноценного общения – не выходя из онлайна.