Каково это — быть Борисом Абрамовичем Путиным-Березовским
«С рождения меня звали Борис Федорович Ельчиянц. Я рос в бакинском дворе, чисто армянском. Каждые два года меня в новую школу переводили — я страшно отставал, с трудом окончил 8 классов: мы постоянно играли в карты на деньги, все мои друзья-армяне отсидели по три-четыре срока в тюрьмах. Мимо меня единственного все это прошло. А потом я стал самообразовываться, потому что полюбил одну девушку. Я тогда и не знал, что такое поэзия, искусство, а она была образованная. Я страшно ее любил, звонил ночами. Позже оказалось, что у нее другой человек, но жизнь нас еще не раз потом сталкивала.
Я остался в Баку из-за матери. Позже вывез ее в Россию, а дом продал одному азербайджанцу из Еревана. Я пробивной был, рисковый. В мае 1989 года, когда был апогей межнациональной вражды, я проходил по самому центру города через толпу. Вдруг вижу: женщина одна стоит и смотрит на меня круглыми глазами — это была жена председателя Народного фронта Азербайджана, а они мои соседи. Она пришла на митинг полюбоваться на своего мужа. И тут я, армянин. Я испугался, что она про меня расскажет — меня бы там разодрали. Но она ничего не сказала. А через два месяца меня компания азербайджанцев поймала у магазинчика, где я всегда что-то покупал и никогда сдачи не брал. Спросили: "Ты армянин?" Я им говорю по-азербайджански: "Да нет, я лезгин". — "Чем докажешь?" — "Вот тут продавец меня знает, он подтвердит". А продавец им и сказал, что я армянин. Избили меня тогда так, что я стал инвалидом второй группы. И так я потом в Ростове восемь лет проработал на железной дороге, шпалы укладывал.
Я думал: вот у меня не получается что-то в жизни. Вроде способности у меня есть — могу я в поэтическом творчестве, допустим, стихи сочинять, поэмы. Я очень редко пишу, но всегда пишу вещь: хорошо разбираюсь в литературном творчестве. Я способен создать интересный проект — например, как избавить от автопробок почти всю страну. А никто меня не знает. Надо, чтобы кто-то обратил внимание на то, что я из себя представляю. Как мне об этом заявить? И я тогда понял: надо делать ходы, чтобы быть в центре внимания. Тогда уже у тебя будет возможность говорить о том, что ты можешь сделать. И тут Ельцин. Я еще в 1992 году думал о том, чтобы поменять фамилию на "Ельцин", но у меня отношение к этому человеку было очень плохое — и к его политике, ко всему тому времени. Поэтому не поменял.
Но вот когда Путин пришел к власти, он чем-то приглянулся мне. Надо было мне фамилию в 2000 году поменять — а я поменял в
Так я оказался в центре внимания, тем более что в первых статьях обо мне написали не просто, что человек поменял фамилию и стал знаменит, а что он еще и что-то из себя представляет: стихи пишет, на железной дороге работал. Вторую свою книгу я выпустил уже под фамилией Путин, и на обложке была уникальная фотография: 1955 год, снято в доме, где я жил. Моя тетя держит меня и одну девочку еще — по три года нам. А рядом тахта, а на тахте парень: я помню этот момент, хоть столько лет прошло. У него рука за спиной: держит шорты, они у него спадают. Я его спросил: "Тебя как звать?" — "Вовка" — "А отца твоего?" — "Тоже Вовка". Отец у него высокий такой был... Сейчас я думаю, что это был В.В. Путин — года сходятся. Отец Путина был военным моряком, а отец Вовки работал в Каспийской флотилии — возможно, его как специалиста послали на год в Баку.
И вот когда вышла эта книга, про меня опять написали статью на первой полосе "Вечернего Ростова". Все статьи про меня выходят на первой полосе. Я в прошлом году был на встрече губернатора с блогерами, и когда начал выступать: "Моя фамилия Путин-Березовский, меня знает вся Ростовская область", — губернатор воскликнул: "Я знаю, знаю вас!" И я начал что-то свое там толкать...
Путиным Борисом Владимировичем меня звали с 2004 по 2009 годы, а потом я поменял имя на Путин-Березовский Борис Абрамович. Я понял, что или Путин делает не то, или его окружение. Не туда они тащат страну: люди живут все хуже и хуже, больше людей умирает, и просвета никакого нет. Я не завидую даже нашим олигархам: у тебя миллиарды, ну и что? Возьми и сожри их: в могилу их все равно не утащишь. Сейчас с каждым годом все хуже все ужесточают. Пенсии маленькие, коммунальные услуги высокие. Некоторым уже на жратву не хватает. Люди приникли, пожухли, а бандиты переквалифицировались: стали предпринимателями крупного масштаба, депутатами Госдумы — все сплошняком. Я должен был выступить против этого и сначала подумал просто взять имя Березовский Борис Абрамович. Но потом решил взять фамилию Путин-Березовский: так я хотел показать, что Путин сам стал олигархом. Это был мой протест. Я думаю, у умных людей, которые встречаются с моей фамилией, реакция должна быть такая же.
Моя жена, Наташа, очень умный человек, она говорит: сейчас нельзя быть ни честным, ни богатым. Правда, сменой фамилии она и дети были недовольны. Когда стали съемочные группы с телевидения приходить — одна, вторая, — Наташа сказала: все, чтобы больше я их здесь не видела. А мне хочется высказаться, что я из себя представляю, внести свою лепту, чтобы стало получше видно, чем есть. Я все хотел создать свою политическую партию, а потом думаю: еб твою мать, как же я создам партию, если я не могу создать себе сайт?! Это деньги большие нужны. Как в тиски зажали все права и свободы.
Если бы я был лидером партии, ко мне относились бы серьезно, потому что я прошел в жизни все — в первую очередь, каторжный труд. Быть монтером пути — это значит быть из народа. Я притягивал бы людей, как магнитом, своими разговорами, своими планами. Я никогда ничего не боялся, всегда лез в драку. И если бы у меня в руках оказалась власть, все поменялось бы. Я знал бы, что делать, я соединил бы людей воедино. Пока что мне не дают этого сделать. Приходили люди с телевидения — а то, что я хочу сказать, не показывают. Боятся, дешевки продажные. Могли бы в открытую сказать власти: вы воруете, вы народ давите, елки-палки. Сколько вокруг недостатков!.. Все работают не на страну, а на себя. Народ угнетен, он в рабстве. Я так считаю и говорю об этом. Моя совесть чиста. Никто не сможет сказать мне: ты все знал и молчал. Я когда-то в Петербурге в 1993 году — в самое страшное время — столкнулся с бандитской группировкой у метро. У них были рэкетиры, лохотронщики. И я осмелился, я сказал им, что они бандиты и живут неправильной жизнью. А Путин и Медведев, видно, не осмелились. Они ведь там в мэрии работали и все это мило так сквозь пальцы просмотрели. Значит, они сами засветились.
Вот если я смог пойти против целой преступной группировки, смог инвалидом второй группы работать монтером железнодорожного пути, смог пройти через