А что если: откуда на самом деле взялся вирус SARS-CoV-2 — и может ли он быть утечкой из лаборатории?

Статья крайне полемичная, и позиция автора в ней довлеет. В то же время она содержит интересные данные о том, как развивалась вирусология, как научные исследования связаны с постоянно растущими грантами, и показывает, что даже за самыми авторитетными мнениями могут стоять определенные лоббисты.

Кроме того, Бейкер много пишет о политизации пандемии. Он отмечает, что как только Дональд Трамп и госсекретарь США Майк Помпео предположили, что вирус зародился в китайской лаборатории, эта позиция в определенных либеральных кругах стала «недопустимой, почти табу». «Заявление администрации Трампа о том, что вирус был создан в лаборатории в Ухане, сделало это мнение политически токсичным даже для ученых, которые допускают такую мысль», — приводит Бейкер мнение научного журналиста Мары Хвистендал в Intercept.

«Важно понимать, что прямых доказательств, касающихся природы вируса SARS-CoV-2, до сих пор нет. Никаких письменных признаний, компрометирующих записок, официальных отчетов. Уверенность в чем-либо требует деталей, а детали требуют внимательного исследования. Прошел год, по всему миру зарегистрировано более 80 миллионов заражений, но, что удивительно, масштабного расследования ситуации до сих пор не проведено. Мы по-прежнему очень мало знаем о происхождении этого вируса.

За последние несколько десятилетий ученые достигли выдающихся результатов в исследовании эволюционного процесса и рекомбинации; они научились обманывать вирусы, в частности коронавирусы — эти колючие комки белка, о которых мы теперь так хорошо знаем, — чтобы они быстро переходили от одного вида животных к другому или от одного типа клеточной культуры к другому. Они научились смешивать генетический код вируса болезней летучих мышей с кодом болезней человека — таких как SARS, тяжелый острый респираторный синдром, возникший в Китае в 2003 году, и MERS, вспыхнувший десять лет спустя на Ближнем Востоке.

Некоторые из экспериментов — так называемые исследования по усилению функций патогенов — были нацелены на создание новых, более вирулентных или более инфекционных штаммов болезней с целью прогнозирования и, следовательно, защиты от угроз, которые предположительно могут возникнуть в природе. Термин «приобретение функции» (gain of function) сам по себе является эвфемизмом. <...> Несомненно, вирусологи, проводившие эти эксперименты, совершили удивительные подвиги в области генетической трансмутации, и по сей день о неудачных последствиях этих экспериментов известно очень мало. Но они были.

И нас предупреждали, постоянно. Нас предупреждали, что искусственное создание новых штаммов, сочетающих вирулентность с повышенной способностью к передаче, «представляет чрезвычайные риски для общества», — писали в 2014 году эксперты по инфекционным заболеваниям Марк Липсич и Томас Инглсби. В 2012 году Линн Клотц писала в Bulletin of the Atomic Scientists, что существует 80-процентная вероятность (учитывая, сколько лабораторий тогда занимались созданием искусственного патогена), что утечка произойдет где-то в следующие 12 лет.

Несчастный случай в лаборатории — упавшая склянка, укол иглы, укус мыши, бутылка с неразборчивой этикеткой — аполитичен. Предположение о том, что во время научного эксперимента в Ухане (где впервые был диагностирован Covid-19 и где находятся три лаборатории с высоким уровнем опасности, одна из которых хранит в своих морозильных камерах самый полный перечень отобранных вирусов летучих мышей в мире) произошло что-то ужасное, — это не теория заговора. Это всего лишь теория. Я считаю, что она заслуживает внимания, наряду с другими аргументированными попытками объяснить причину катастрофы».

В статье автор рассказывает о том, что США, готовясь к войне с коммунистами, не жалели средств на научные разработки. Уже в 1950-е программа по разработке биологического оружия в США имела приоритет номер 1 — наравне с ядерным оружием. Ученые экспериментировали в своих лабораториях, и зачастую это приводило к трагическим последствиям — они становились жертвами тех же болезней, из которых пытались сделать оружие. В лаборатории многое может пойти не так: вы можете совершить неловкое движение, уколоться чем-нибудь или вас может укусить лабораторное животное.

«В 1977 году в Советском Союзе и Китае началась вспышка гриппа, распространившегося по всему миру (ее еще называют вспышкой "русского" или "красного" гриппа, его жертвами становились преимущественно молодые люди до 25 лет, и по поводу "избирательности" болезни еще тогда ходили различные конспирологические теории. — Правила жизни). Его происхождение в конечном счете можно было проследить до американского штамма гриппа, хранившегося в морозильной камере лаборатории с 1950 года», — пишет автор.

Он также приводит слова Алины Чэн, которая работает в Институте Броуда в США: «Есть допустимая вероятность, что мы имеем дело с результатом инцидента в лаборатории и тем, что вирус возник естественным путем. Не уверена, что мы когда-либо найдем неопровержимое свидетельство той или иной версии, особенно версии с искусственным происхождением. Ставки сейчас слишком высоки», — сказала исследователь, добавив, что китайское правительство запретило даже собственным ученым лезть слишком глубоко.

Слова Чэн подкрепляются и другими мнениями. Молекулярный биолог из Массачусетского университета Джонатан А. Кинг признался, что когда эпидемия начала разрастаться, он первым делом подумал об утечке из лаборатории. Его коллеги тоже были озабочены. При этом Кинг осторожно отмечает, что ученые находятся «под очень тонким, но ощутимым» прессингом, когда дело касается публичных выступлений на этот счет. В целом он замечает, что создание вирусных гибридов «порождает новые угрозы, которые необходимо сдерживать». Николай Петровский, профессор эндокринологии из Университета Флиндерса, отмечает, что во вспышке новейшего коронавируса «много необъяснимых вещей, которые сложно — если не невозможно — обосновать, опираясь исключительно на теорию о его естественной природе происхождения».

Ричард Эбрайт, молекулярный биолог из Университета Рутгерса, заявил, что его давно беспокоят работы по созданию химерных (гибридных) SARS-подобных коронавирусов с высокой степенью патогенности, которые проводятся в лаборатории Уханя. «В этом контексте новости о вспышке Covid-19 просто кричат о лабораторной утечке», — комментирует он.

Автор перечисляет мнения так называемых «зооногистов» — ученых, придерживающихся версии о естественном происхождении вируса. Среди них: профессор департамента микробиологии и иммунологии Колумбийского университета Винсент Раканиелло, группа ученых из Университета Пенсильвании, в своей статье для Emerging Microbes and Infections назвавших теорию об утечке «конспирологией», объяснив это тем, что так называемый «ближайший родственник SARS-CoV-2 , коронавирус летучей мыши RaTG13, отличается более чем на тысячу нуклеотидов (всего геномы коронавирусов состоят из примерно 30 000 нуклеотидов. — Правила жизни)».

Самая важная и влиятельная (на сегодняшний день) статья о происхождении коронавируса была опубликована в середине февраля в журнале Nature, пишет Бейкер. В ней утверждается: «Если вы хотите смоделировать существующий вирус летучих мышей таким образом, чтобы он хорошо реплицировался в клетках человека, вы бы сделали это по-другому, и вирус SARS-2 устроен иначе». Способность коронавируса быстро реплицироваться ученые объяснили результатом естественной мутации или рекомбинации, пишет Бейкер. «Мы думаем, что этот вирус является рекомбинантным. Вероятно, он произошел от вируса летучих мышей плюс, возможно, одного из вирусов панголина», — приводит журналист слова одного из авторов научной статьи, Роберта Ф. Гарри из Тулейнского университета.

Бейкер отдельно отмечает статью в авторитетном научном журнале The Lancet, подписанную 27 учеными, в которой лабораторную утечку называют «конспирологической теорией». «Серым кардиналом этой публикации является Питер Дасзак — зоолог, много лет собирающий образцы вирусов летучих мышей, глава нью-йоркской некоммерческой организации EcoHealth Alliance, которая, как писал авторитетный научный журналист Фред Гутерл в своей заметке для Newsweek, занимается привлечением средств в Уханьскую лабораторию вирусологии», — подчеркивает Бейкер.

Среди «подозрительных» совпадений автор называет тот факт, что вспышка SARS-CoV-2 произошла именно в Ухане, где находится единственная в Китае вирусная лаборатория уровня BSL-4 (BioSafety Level 4, самый высокий уровень опасности, который присваивают лабораториям, работающим с самыми опасными патогенами — вирусом Эболы, марбургским вирусом и вирусом оспы), которая ко всему прочему расположена недалеко от рынка морепродуктов, где, предположительно, произошло первое заражение.

Бейкер также приводит публикацию профессора Южно-Китайского технологического университета Ботао Сяо, пишущего, что летучие мыши из семейства подковоносных в этом регионе не водятся и обитают в сотнях миль к югу (и на самом рынке не продаются). «Маловероятно, что летучая мышь прилетела бы в густонаселенный мегаполис с населением 15 миллионов человек», — цитирует его журналист.

Все эти «подозрительные совпадения», которые приводит Бейкер, в том числе и информация о выявленных недостатках систем и процедур безопасности в уханьской лаборатории, довольно давно циркулируют в СМИ. В частности, газет

а The Washington Post публиковала выдержки из дипломатических телеграмм 2018 года, в которых заявлялось о недостатке в лаборатории квалифицированных технических специалистов.

На волне эпидемии СПИДа в США начались масштабные исследования вакцин, а в научной среде появился термин «новые вирусы» (emerging viruses), эволюционировавшие в дикой природе. «Этот новый термин стал появляться и в научных работах коронавирусологов, которые находились в тени и преимущественно изучали различные простуды и болезни животных», — пишет автор. «Термин emerging был текучим и оказался очень "полезным": зарождающаяся болезнь кажется такой же реальной и пугающей, как СПИД, но в то же время это может быть болезнь, которая еще не появилась и никогда не появится; но она запросто может быть продемонстрирована в лаборатории, ожидая своего часа, всего в нескольких мутациях от человеческой эпидемии. Угроза была реальной и нереальной одновременно — очень на руку при подаче на исследовательские гранты», — замечает Бейкер.

Далее автор рассказывает про научные эксперименты вирусолога из Университета Северной Каролины Ральфа Барика, которому удалось воспроизвести вирус гепатита у мышей (MHV) в клетках детеныша хомяка. «Очевидно, что MHV может быстро изменить свою видовую специфичность и заразить крыс и приматов», — цитирует Бейкер ученого, отмечая: «то есть нас с вами». Затем, пишет автор, в 2002 году группа ученых во главе с Бариком нашла способ создать полноразмерный инфекционный клон всего генома вируса мышиного гепатита, то есть синтезировать рукотворный вирус, неотличимый от природного. Барик назвал его «бесшовным методом» (no-see’m method). А в 2006 году Барик и его коллеги получили патент на этот метод, но в основе эксперимента был уже не вирус MHV, а вирус атипичной пневмонии (SARS), природным резервуаром которого были летучие мыши, а переносчиком оказались циветты (хищные млекопитающие из семейства виверровых. — Правила жизни).

«В 2007 году Барик сказал, что мы вступили в "золотой век генетики коронавируса". <...> В 2015 году Барик и Ши Чжэнли из Уханьского института вирусологии, два ведущих эксперта по генетическому взаимодействию коронавирусов летучих мышей и человека, начали сотрудничество».

Далее Бейкер рассказывает о Ши Чжэнли, известной как «бэтвумен из Китая», — ученой, много лет изучающей летучих мышей и известной открытием вируса SARS. В декабре 2019 года Чжэнли услышала про вспышку нового заболевания, изучила образцы и поняла, что новый вирус связан с атипичной пневмонией, но имеет еще большее сходство с вирусом летучих мышей, который ее собственная команда обнаружила во время полевых исследований в отдаленном районе Тунгуань в провинции Юньнань на юго-западе Китая, — вирусом RaTG13, теперь известным как «ближайший родственник» SARS-CoV-2 (их генетические материалы совпадают на 96%).

В интервью журналу Scientific American Чжэнли выразила удивление, что вспышка произошла в Ухане, в центральной части Китая, и задалась вопросом: а не произошел ли он из ее собственной лаборатории? Она проверила свои записи и не нашла точных совпадений. «Это действительно сняло камень с плеч, — сказала она. Я не спала уже несколько дней».

«Если одна из первых мыслей, которые приходят в голову директору лаборатории Уханьского института вирусологии, заключается в том, что новый коронавирус мог утечь из ее лаборатории, то мы должны учитывать научную возможность того, что он действительно мог появиться оттуда. Должно было быть проведено всестороннее, полностью открытое расследование Института вирусологии, а также других важных вирусных лабораторий в Ухане, в том числе лаборатории, расположенной недалеко от рынка морепродуктов, и штаб-квартиры местного Центра по контролю и профилактике заболеваний. Должны были быть проведены интервью с учеными, с группами по биобезопасности, тщательный анализ лабораторных журналов, проверки морозильников, сантехники и систем дезактивации — всего. Этого сделано не было. Уханьский институт вирусологии закрыл свои базы данных вирусных геномов, а министерство образования Китая разослало директиву: "Любые публикации о происхождении вируса будут строго контролироваться".

Сама Ши Чжэнли уверяет, что вирус не является утечкой из ее лаборатории. «Новейший коронавирус — это то, как природа карает человечество за нецивилизованные жизненные привычки, — написала она в публикации в китайской соцсети WeChat. — Я, Ши Чжэнли, клянусь своей жизнью, что вирус не имеет ничего общего с нашей лабораторией». Она посоветовала тем, кто верит слухам и доверяет ненадежным научным работам, «закрыть свои вонючие рты».

— Нельзя полностью исключать ни одну из версий.

— Явление, спровоцировавшее распространение вируса, произошло единожды или несколько раз, и относительно недавно.

— Вирус летучих мышей RaTG13 (названный в честь летучей мыши Rinolophus affinus, найденной в Тунгуане в 2013 году) на сегодняшний день является ближайшим родственником SARS-Cov-2.

— Несмотря на схожесть этих двух вирусов, S-белок (спайковый белок, который формирует на поверхности вириона характерные выросты) RaTG13 лишен свойств белка человека, которые позволяют ему эффективно инфицировать клетки человека.

SARS-подобные вирусы используют в качестве рецептора ангиотензин-конвертирующий фермент-2 (ACE2-рецептор) на мембране человеческих клеток: вирусные частицы связываются с ним и так проникают в клетку, но большинство вирусов летучих мышей не способны использовать этот рецептор. Кроме того, у них в в S-белке отсутствует сайт — то есть специфическое место — для фурина, клеточной протеазы человека; наличие специфического сайта в последовательности S-белка нового коронавируса значительно облегчает инфицирование клеток. Ученые, изучающие зоонозы, считают, что изменение рецепторной специфичности у SARS-CoV-2 могло произойти в результате рекомбинации коронавируса летучих мышей (возможно, RaTG13 или близкородственного ему вируса) и другого неизвестного вируса. Произойти это могло через промежуточного хозяина, в качестве которого называли змей, панголинов и других животных.

Ученые провели испытания на десятках животных, которые могут быть потенциальными переносчиками, а также создали технологию молекулярного моделирования для проверки почти сотни возможных промежуточных хозяев, в том числе суматранского орангутана, западной гориллы, оливкового павиана и других приматов (они оказались восприимчивыми к вирусу и должны пройти «дальнейшее экспериментальное исследование»).

«Несмотря на эти широкомасштабные усилия, в настоящее время нет ни одного животного-хозяина, на которого зоонотики могли бы указать как на недостающее звено. Также не существует единой согласованной гипотезы, объясняющей, как болезнь могла перенестись от резервуаров летучих мышей в Юньнани до Уханя, находящегося в семи часах езды на поезде, без единого зараженного», — пишет Бейкер.

Автор уделяет большое внимание роли государства в спонсировании исследований вирусов. Помимо эпидемии СПИДа большую роль в продвижении научных экспериментов в области вирусологии сыграл терроризм. После теракта 11 сентября 2001 года и массовой рассылки писем со спорами сибирской язвы «желание противостоять биологической угрозе стало всеобъемлющим», пишет Бейкер. Бюджет Фаучи (главный инфекционист США, директор Национального института аллергических и инфекционных заболеваний Энтони Фаучи. — Правила жизни) на борьбу с терроризмом увеличился с $53 миллионов в 2001 году до $1,7 миллиарда в 2003 году», — говорится в тексте.

На программы «биозащиты» (программа BioSheild, принятая Конгрессом США в 2004 году. — Правила жизни) выделялось столько денег, что в 2005 году группа из более чем 750 ученых направила письмо в адрес руководства Национального института здравоохранения (NIH) США (туда входит институт, возглавляемый Фаучи. — Правила жизни). Они протестовали против того, что большинство научных грантов уходят на изучение болезней биологической войны — сибирской язвы, чумы, бруцеллеза и туляремии, — в то время как исследования обычных болезней, важных для общественного здоровья, остаются на периферии.

Автор при этом отмечает, что единственный известный биотеррорист в современной американской истории — гражданин США, микробиолог Брюс Айвинс, один из ведущих ученых в области биологической обороны, работавший над вакциной против сибирской язвы. По версии ФБР, таким образом Айвинс хотел испытать собственные разработки и вынудить правительство закупать больше вакцин.

«Змея пожирала собственный хвост, — цитирует Бейкер статью из Los Angeles Times от 2008 года. — Никакой изобретательный биотеррорист из "Аль-Каиды" (террористическая организация, запрещена в РФ. — Правила жизни) не отправлял смертоносные конверты через почтовую систему США. Это сделал американский ученый».

Эпидемия SARS 2003 года только усилила и без того тревожные настроения после 9/11, а упомянутый выше ученый-вирусолог Ральф Барик в 2006 году опубликовал статью об угрозе новых вирусов, которые можно использовать в качестве оружия. Гранты от Национального института здравоохранения продолжали поступать, а Барик продолжал работать над вакциной от атипичной пневмонии еще долгое время после того, как эпидемия была локализована. «Они не исчезают. Они ждут возвращения», — приводит Бейкер слова ученого. — А что вы станете делать, если у вас есть хорошо финансируемая лаборатория, «центр передового опыта», а так называемый emerging virus больше не заражает людей по всему миру? Вы начинаете сжимать его и скручивать в разные формы. Вы захотите заставить его встать на задние лапы и крякать, как утка, или кричать, как летучая мышь. Или дышать, как человек», — пишет Бейкер.

Автор отмечает, что к безопасности исследований Барика вопросов нет, но при этом замечает, что новаторская работа ученого с рекомбинацией SARS-подобных вирусов «могла сбить с толку других».

Программа BioShield к концу президентства Буша была свернута, но лаборатории с большим количеством опасных патогенов в хранилищах остались, а многие проекты получили продолжение в международной программе в области эпидемиологии Predict, запущенной в 2009 году при Обаме. В рамках Predict финансировались исследовательские работы в 60 «зонах риска» по всему миру. За десять лет работы под руководством директора Института здоровья Университета Калифорнии (Дэвис) Йонны Мазет было собрано 164 000 биологических образцов от различных животных и обнаружено «почти 1200 потенциально зоонозных вирусов, в том числе 160 новых коронавирусов, включая несколько коронавирусов, подобных SARS и MERS».

«Плоды экзотического урожая Predict были изучены и распространены в лабораториях по всему миру, а их генетические последовательности стали частью GenBank — открытой базы данных геномов Национальной организации здравоохранения, которой может воспользоваться любой любопытный вирусолог», — пишет Бейкер.

Барик, Йонна Мазет и Питер Дасзак из EcoHealth много лет сотрудничали, а часть денег программы Predict получила лаборатория Ши Чжэнли из Уханьского института вирусологии. «В 2013 году Мазет объявила, что "охотники за вирусами" Ши Чжэнли впервые выделили и культивировали живой SARS-подобный вирус от летучих мышей и продемонстрировали, что этот вирус может связываться с человеческим мембранным белком (или ангиотензин-конвертирующий фермент-2 (ACE2), который считается "точкой входа" в клетку для некоторых коронавирусов)», — пишет Бейкер и далее приводит цитату Мазет: «Эта работа показывает, что эти вирусы могут напрямую инфицировать людей, и подтверждает наше предположение о том, что мы должны искать вирусы с пандемическим потенциалом, прежде чем они распространятся на людей».

Несмотря на возмущение части научного сообщества, Барик продолжал свои эксперименты, ставшие своего рода поваренной книгой анархистов для всего остального научного мира, пишет автор. В ноябре 2015 года Барик и Ши Чжэнли с коллегами опубликовали научное исследование под названием «Кластер циркулирующих коронавирусов летучих мышей, похожий на атипичную пневмонию, демонстрирует потенциал для передачи человеку» (A SARS-like Cluster of Circulating Bat Coronaviruses Shows Potential for Human Emergence). Они заразили мышей SARS-подобным вирусом-химерой, содержащим спайковый белок вируса летучих мышей SHC014. А затем заразили рукотворным вирусом эпителиальные клетки человека. И в мышах, и в клетках дыхательных путей человека вирус-химера вызвал «стойкую инфекцию».

Это доказало, как полагали Барик и Ши, что для заражения человека вирусом летучих мышей или любым другим SARS-подобным вирусом не нужны циветы или другие промежуточные переносчики — и что все подобные вирусы «могут представлять угрозу в будущем».

В 2016 году Барик и Чжэнли продолжили эксперименты с вирусами летучих мышей на гранты Национального института здравоохранения: в 2015 году лаборатория Барика получила $8,3 миллиона, в 2016 году — $10,5 миллиона.

В апреле 2019 года, спустя четыре месяца после начала пандемии, Национальный институт здравоохранения потребовал от EcoAlliance Дасзака прекратить финансирование Уханьского института вирусологии, а также потребовал от него организовать внешний осмотр лаборатории и предоставить образцы патогенов, которые местные ученые использовали для секвенирования вируса SARS-2. Дасзак сопротивлялся, публиковал в авторитетных изданиях заявления против давления на ученых и в конечном итоге выкрутился, пишет Бейкер, — и даже преуспел: он вошел в число экспертной группы ВОЗ, которая будет расследовать причины вспышки вируса.

Более того, компания Дасзака EcoAlliance будет заниматься отловом животных и поиском малоизвестных вирусов летучих мышей в Сингапуре, Малайзии и Таиланде — в рамках новой международной программы CREID (Центры исследований новых инфекционных заболеваний; Centers for Research in Emerging Infectious Diseases), которую финансирует Национальный институт здравоохранения (вирусолог Ричард Эбрайт называет эту программу «поиском утечки газа с зажженной спичкой»).

Сейчас международному расследованию причин пандемии сильно препятствуют власти Китая. Журналисты Би-би-си попытались посетить шахту в Тунгуане, где предположительно обитают летучие мыши, от которых произошел вирус. В 2012 году шесть рабочих, занимавшихся раскопками, заболели вирусной пневмонией неизвестной этиологии, в результате которой трое из них скончались. Их смерть стала одним из вопросов в споре о происхождении коронавируса.

«Полиция в штатском и другие чиновники ехали за нами по узким дорогам с выбоинами. Если мы делали остановку, так же поступали и они. Если мы разворачивались, они давали задний ход». В какой-то момент путь журналистам вовсе перегородил якобы сломавшийся грузовик. «Местные жители, впрочем, рассказали позднее, что грузовик припарковали посреди дороги за несколько минут до нашего прибытия. <...> Усилия, на которые китайские власти пошли, чтобы мы не добрались до шахты, показывают, как ревностно они относятся к освещению этой темы», — говорится в материале Би-би-си.

Бейкер убежден, что во время исследований в тунгуаньских шахтах ученые под руководством Ши извлекли фрагменты некоего неизученного вируса, секвенировали его и назвали BtCoV/4991 (он на 100% совпадает с известным нам вирусом RaTG13), предположительно экспериментировали с ним и хранили в Уханьском институте вирусологии.

«Связь образца BtCoV/4991 с рудником имеет исключительную важность из-за одного огромного различия между неизвестным вирусом из шахты и вирусом SARS-Cov-2, который сейчас опустошает, например, Калифорнию: передаваемость», — пишет Бейкер, отмечая, что именно в этот период такие ученые, как Ральф Барик, работали над «усилением функции» вирусов с целью предотвращения будущих угроз.

«Если бы шесть мужчин серьезно заболели COVID-19 еще в 2012 году на юге Китая, врачи и медсестры больницы, где они лежали при смерти, тоже бы заразились. Случаев могло быть сотни или даже тысячи. Но заразились только рабочие», — отмечает Бейкер.

Автор допускает, что появление вируса могло быть результатом некоторого многоступенчатого зоонозного процесса, но склоняется к версии, что он родился в лаборатории.