108 минут, которые изменили мир: как полет Гагарина повлиял на человечество

Полет Юрия Гагарина в космос и последовавшая за ним лунная гонка вдохновили человечество, еще недавно едва не сгоревшее в пекле мировой войны. Если возможно преодолеть стратосферу – ничего невозможного, похоже, и вовсе нет: мир наполнился самыми смелыми идеями, отразившимися повсеместно, от музыки и кино до моды и архитектуры. О том, как менялся мир и представление о нем, читайте ниже.
T

108 минут, которые изменили мир

Как полет Гагарина повлиял на человечество

МУЗЫКА

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на музыку: спейс-рок, аналоговые синтезаторы и майор Том

Обложка альбома Pink Floyd «The Dark Side of the Moon», 1973 год

Автор Андрей Бухарин

Кажется, Марс становится все ближе. Весь предыдущий век человечество неистово рвалось в космос, и, как мы помним, прорыв случился на рубеже 1950–1960-х годов — с запуском первого советского искусственного спутника Земли и эпохальным полетом Юрия Гагарина, сделавшим его самым популярным человеком на планете.

Эти грандиозные события, как и вся советско-американская космическая гонка, не могли пройти бесследно для массовой культуры, тем более в такое бурное время, как 1960-е годы с их молодежной, сексуальной, музыкальной и психоделической революциями: от «культурной революции» в Китае и оттепели в СССР до «Вудстока» и «парижского мая» 1968-го. Иногда кажется, что планета попала тогда в полосу какого-то особого космического излучения. Мы провоцировали космос, и он нам отвечал.


Но если не считать анекдота про Литтла Ричарда, который, узрев в небесах один из советских спутников, принял его за знамение и отринул богомерзкий рок-н-ролл ради религиозной музыки госпел, окажется, что мода на космос в поп-музыке по-настоящему дала о себе знать только лет десять спустя — в психоделическом творчестве групп вроде Pink Floyd, Gong и Hawkwind. Последняя из них, кстати, положила начало до сих пор здравствующему поджанру — спейс-року (жанр, совмещающий психоделический рок, электронное звучание и космическую тематику). Название здесь говорит само за себя.

<iframe src="https://open.spotify.com/embed/playlist/1Nipl6kjRc4Mrk4b0bpUb9" width="546" height="546" frameborder="0" allowtransparency="true" allow="encrypted-media"></iframe>

Наиболее важные в этом смысле вещи оказались связаны с первыми, еще аналоговыми синтезаторами, с которыми и ассоциировался у человека неслыханный прежде «космический» звук. Идеи, как известно, носятся в воздухе, и над «космическим» звучанием в 1970-х работали одновременно разные люди в разных странах. В Германии это были Tangerine Dream (состав группы часто менялся, так что одним из пионеров электронной музыки в целом и одним из основателей Берлинской школы электронной музыки в частности справедливо будет назвать именно ее основателя Эдгара Фрезе), Клаус Шульце (участник одного из первых составов Tangerine Dream, впоследствии выбравший сольную карьеру, увлеченный исследователь электронного звучания и роли различных синтезаторов, например Moog, в его развитии) и другие не менее значимые электронные музыканты. Во Франции — Жан-Мишель Жарр с его сенсационным альбомом Oxygène и грек Вангелис, будущий автор саундтрека к «Бегущему по лезвию». В Англии — Брайан Ино, придумавший музыку жанра эмбиент, лежа на больничной койке, к которой был прикован после аварии на мотоцикле. В СССР — известный кинокомпозитор Эдуард Артемьев, о котором стоит рассказать подробнее.


Тогда молодой классически образованный композитор увлекся изучением возможностей уникального оптического синтезатора «АНС», названного его изобретателем инженером Евгением Мурзиным в честь А. Н. Скрябина. Именно на этом громоздком чудо-аппарате Артемьевым и были записаны незабываемые саундтреки к «Солярису» и «Сталкеру» Андрея Тарковского.

Появились танцевальные и коммерческие вариации подобной «космической» музыки, которые довольно точно окрестили как спейс-диско. Наиболее яркие его образцы подарили миру европейские коллективы, от франко-итальянских Space и Rockets до советско-латвийского ансамбля Zodiac, чьей пластинкой Disco Alliance заслушивалась вся Страна Советов.

Интересно, что в США примерно в то же самое время темы космического эскапизма в музыке развивали афроамериканские визионеры: фанк-гуру Джордж Клинтон со своими группами Funkadelic и Parliament и гениальный джазовый безумец Sun Ra, который всерьез утверждал, что телепортировался на Сатурн и обратно.

Но самый известный «инопланетянин» в мировой поп-культуре — это, конечно, Дэвид Боуи. Именно космическая инспирация сделала его тем, кого мы знаем. Его первый хит Space Oddity о майоре Томе, астронавте, отказывающемся возвращаться на Землю, был написан по следам вышедшей на экраны годом ранее «Космической Одиссеи 2001» Стэнли Кубрика, а издан буквально за десять дней до высадки американцев на Луне в июле 1969 года.

Да и мировая слава пришла к Боуи тоже из космоса, когда он впервые предстал перед публикой в андрогинном образе Зигги Стардаста, марсианского рок-мессии, призванного спасти гибнущую Землю. Инопланетный образ Дэвида Боуи был окончательно закреплен в массовом сознании фильмом «Человек, который упал на Землю», где он играл, в сущности, самого себя — звездного гостя, безнадежно застрявшего на нашей планете.

Сам Боуи не раз на протяжении свой экстраординарной карьеры возвращался к космической тематике и, в частности, к образу майора Тома — к примеру, в суперхите Ashes to Ashes или в предсмертном оккультном видеоэпосе Blackstar, в котором останки астронавта в скафандре находят на загадочной планете Черная Звезда. И мы понимаем: вот где закончил свой путь майор Том. А возможно, и сам Боуи.


История Человека из космоса замкнула еще один магический круг и в тот момент, когда одна из наиболее известных песен Боуи Life on Mars заиграла в космическом корабле, запущенном 6 февраля 2018 года компанией Илона Маска к Марсу. Марина Цветаева назвала бы это «круговой порукой планет».


В 1990-е годы космическое знамя подняли представители поколения рейва, которые со своими практиками коллективного экстаза нашли точки соприкосновения с психоделией и нью-эйдж-философией прекраснодушных хипповых 1960-х. Можно вспомнить множество танцевальных или эмбиентных композиций, так или иначе пронизанных космическими пульсациями, а также создававших их техно-продюсеров — от The Orb и Orbital до питерских «Новых композиторов» с их эйсид-гимном Sputnik of Life, выпущенным в Англии в самый разгар рейв-бума.

И правда, нам ли было отставать в этой теме, особенно если вспомнить славные традиции русского космизма, вспомнить хотя бы Циолковского и Вернадского, Королева и Гагарина. Логично же, что первый масштабный рейв в Москве назывался «Гагарин-пати» и прошел на ВДНХ именно в павильоне «Космос».


Напоследок хочу посоветовать вам одну полуконспиративную московскую рок-группу «ВИА Гагарин», чье творчество по-прежнему питается энергией того титанического космического рывка 1960-х, который в нашей стране уже почти сошел на нет. Их недавний мини-альбом «Русский космос. P.S.» завершает песня с прекрасными строчками: «Ангелы и космонавты / Где-то на краешке неба / Делят пространство и время, / Никто не готов отступать».

Обложка альбома «Русский космос. P.S.» группы «ВИА Гагарин»

ДИЗАЙН

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на промышленный дизайн: летающие тарелки, встроенная мебель и сай-фай

Автор Артем Дежурко

Речной теплоход «Метеор», 1967

Поначалу ни дизайнеры ни архитекторы не принимали участия в создании космических аппаратов. Их начали привлекать, когда понадобилось проектировать интерьеры жилых модулей. В конструкторском бюро Королева с 1963 года работала архитектор Галина Балашова, а NASA с 1967 года сотрудничало со знаменитым дизайнером Раймондом Лоуи (родоначальник американского промышленного стиля, разрабатывал дизайн и сигаретных пачек, и холодильников, и космических аппаратов). Внешний вид и интерьеры межзвездных кораблей и орбитальных станций черпали в основном из научно-фантастических фильмов, комиксов и книжных иллюстраций.


Еще до реального полета человека в космос в 1940-е годы много писали о летательных аппаратах в форме диска. Спецслужбы США подозревали, что самолеты такой конструкции разрабатывали в нацистской Германии и СССР. Первое американское бюро, занимавшееся наблюдениями за НЛО (в 1948 году, когда бюро было основано, оно называлось Project Saucer (saucer — англ. «блюдце». — Правила жизни), предполагало, что летающие объекты могут быть советскими самолетами-разведчиками. В 1950-е и начале 1960-х форму летающей тарелки или ракеты, опирающейся на три лопасти хвостового оперения, дизайнеры часто придают бытовым предметам: скороваркам (Party Chef американской фирмы Cory), стиральным машинам (рижские ЭАЯ-2 и ЭАЯ-3), пылесосам (советские «Ракета» и «Чайка»). Трехногие торшеры цилиндрической или биконической формы, популярные в ту эпоху, получили прозвище «ракеты». А летающие тарелки и ракеты из стальных листов во второй половине XX века часто встречались на детских площадках в США. В СССР НЛО на детские площадки не залетали, зато бутафорские ракеты, точно такие же, как в Америке, были почти обязательными атрибутами.


Горка в форме ракеты на детской площадке, США, 1966

С появлением в 1950-е годы первых сверхзвуковых самолетов транспорт будущего представляли с прозрачными каплями кабин и воздухозаборниками — так выглядят и концепт-кары Алекса Тремулиcа для Ford, и советские речные суда на подводных крыльях начала 1960-х («Метеор» и «Комета»), которые разрабатывала группа дизайнеров из Ленинграда во главе с Олегом Фроловым.

Концепт-кар Ford Gyron дизайнера Алекса Тремулиса, США, 1961

С конца 1950-х дизайнеры часто проектировали мебель, опирающуюся на единственную центральную ножку с широким основанием. Из таких предметов особенно известна серия пластиковых стульев и столов Ээро Сааринена для Knoll (1956), получившая прозвище «Тюльпаны», и многочисленные подражания ей, такие как стол и кресла «Орбита» швейцарских дизайнеров Маркуса Фарнера и Вальтера Грундера. Их использовали, когда надо было изобразить интерьер будущего. Например, Раймонд Лоуи поставил «Тюльпаны» Сааринена в макете космической станции, выполненном для NASA. Похожими стульями, которые выпускала техасская фирма Burke, оснащен мостик «Энтерпрайза», корабля из сериала «Стартрек». Любовь художников сай-фая к одноногой мебели можно объяснить тем, что в кадре она кажется прикрепленной к полу, что в условиях невесомости совершенно необходимо.


Другое увлечение эпохи — встроенная мебель. Она тоже весьма подходит для космической станции: места там мало. При этом, конечно, углов быть не должно: в тесноте о них легко пораниться. Мебель со скругленными углами и поверхностями, словно предназначенными для съемок в очередном научно-фантастическом сериале, появляется в конце 1960-х — например, рабочий стол Мориса Калки (1969) или стол Hadi Эрнеста Игля Каутека для Bayer.


Стереосистема дизайнера Лестера Билла, напоминающая спутник

И первые аппараты, отправленные в космос, совсем не были похожи на транспортные средства будущего, какими их рисовало воображение художников-фантастов. Инженеры стремились придать им предельно простые формы — цилиндра, шара, яйца.

К концу 1960-х с космосом именно такие формы ассоциируются особенно прочно. Это эпоха шарообразных светильников. Их делали повсюду: в Италии, Франции, Швеции, Эстонии. В самом известном из них, Eclisse Вико Маджистретти (Artemide, 1965), освещение регулируется по принципу затмения: одна сфера заслоняет другую. Небесные тела с их спутниками — давний источник вдохновения дизайнеров, еще в 1930-х Рассел Райт своим сервизом «Сатурн» показал, насколько богато это направление. Он не остался без последователей: в середине 1950-х Hoover выпустил пылесос, который из-за широкой перемычки между двумя половинами сферического корпуса прозвали «Сатурном»; в 1967 году, вдохновившись этой моделью, пылесос Saturnas на трех шарообразных колесах сделали в Литве. Похожими на капсулы старались сделать даже кресла — здесь вспоминаются кресло-шар Ээро Аарнио (1966) и кресло-яйцо Петера Гичи (1968). Появлялись также проекты домов-капсул, небольших, округлой формы и, как правило, пластиковых. Самые известные — дома Futuro (1968) и Venturo (1971) финского архитектора Матти Сууронена, которые выпускала фабрика Polykem. Futuro был похож на летающую тарелку, даже вместо входной двери у него откидывающийся трап. Но еще он удивительно устроен внутри: кресла-кровати, расположенные полукольцом вдоль стен, их не передвинуть. Эти дома — стандартные серийные изделия. Их можно легко разобрать и собрать на новом месте. Более того, некоторые из них (в частности, Rondo архитекторов Casoni & Casoni, 1968) можно соединять друг с другом, образуя сложные кластерные структуры.

Стулья на одной ножке — один из символов дизайна мебели космической эры

В итоге к 1970-м годам сложился набор условных знаков, указывающих на то, что речь идет именно о космосе: летающая тарелка, космический челнок, ракета, встроенная мебель, шлем космонавта, капсула.

Выставка истории радиотехники в немецком Кельне.

Среди экспонатов — устройства, вдохновленные космической эрой

Вариант еще одного мотива в дизайне — сфера, часть поверхности которой занимает окно. Таков, например, японский телевизор «Видеосфера» GVS (1970), напоминающий шлем астронавта. Говорят, он действительно вдохновлен кинохроникой американской высадки на Луну. Таких телевизоров-шлемов проектировали много: Keracolor (1969), Panasonic TR-005 (1971). Были даже проигрыватели пластинок в виде шара с откидывающимся стеклянным «забралом»: Vision 2000 дизайнера Тило Орке (1971) и японская Sanyo Phonosphere (1973).

Телефонный аппарат, 1970-е годы

Казалось бы, на этом тема космоса в промышленном дизайне была закрыта — 1980-е оказались во власти постмодернизма и панка, мир возвращался с небес на землю, хоть и не забывал о гладких, будто скругленных формах. Скульптурные здания Фрэнка Гэри, яркие интерьеры Филиппа Старка и радикальный индивидуализм дизайна Рона Арада ставили новые планки и, по сути, деконструировали вселенную, созданную до них. В 1981 году компания IBM представила первую модель персонального компьютера IBM PC 5150. Внешне в нем не было ни намека на космос, все технологии, разработанные инженерами США во время космической гонки, были спрятаны внутри. О дизайне персональных компьютеров позаботилась компания Apple в 1984 году, представив первый Macintosh — модель ПК, обладавшую не только конкурентной рыночной ценой, но и интуитивно более эргономичным дизайном — тем самым, со скругленными формами, чтобы спокойно парить в невесомости. Что было дальше — уже история.

Деревня НЛО в Тайване — архитектурный феномен 1960-х годов. Дома в стиле Футуро и Вентуро авторства финского архитектора Матти Сууронена расположились на первой линии пляжного курорта Ванли за пределами Тайбэя, сейчас это место полузаброшено.

МОДА

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на моду: латекс, унисекс и мунбуты.

Автор Алла Алексеевская

Юбки, лифы и браслеты на моделях выполнены из полированного металла

Несмотря на то что первым в космосе оказался мужчина, первооткрывателями модной вселенной в начале 1960-х стали женщины. В Лондоне Мэри Куант радикально укорачивает юбки, а в Париже Андре Курреж показывает свою знаковую весеннюю коллекцию под названием Space Age. Курреж будто снимает с одежды верхние слои — лишнюю ткань и декоративные элементы, он работает с искусственными материалами и кислотными оттенками, в качестве главных силуэтов выбирает круг, квадрат и трапецию и будто вовсе не стремится адаптировать их под естественные линии тела. Его космосу и предчувствию вторит Пьер Карден, представивший в 1968 году легендарную коллекцию Cosmocorps и ставший родоначальником стиля унисекс. Как в реальной жизни и настоящем космосе астронавты обоих полов носили одинаковые скафандры, так и в телевизионных шоу и на киноэкране космонавты вымышленные пользовались одинаковыми трико, комбинезонами, туниками и легинсами. Карден говорил, что больше всего ему нравится одежда, которую он придумывает для той жизни, что еще не существует: для мира завтрашнего дня.

Модели Пьера Кардена на Неделе моды в Париже, 1968

Он перестал разделять моду на мужскую и женскую, предложив каждому желающему принять свой микрокосм и примерить круглые шляпы-шлемы, плоские пластиковые очки-щиты для глаз, прорезиненные трико и комбинезоны с грубыми молниями. Подобная философия была созвучна всем почитателям космических теорий, включая античные о Гермафродите и футуристические об обществах будущего, где гендер перестанет играть решающую роль. Вместе с Куррежем и Карденом в космос устремляется Пако Рабанн и его воительницы в платьях-кольчугах. В том же 1968 году режиссер Роже Вадим доверяет испанцу Рабанну гардероб Джейн Фонды в фильме «Барбарелла» — ее героиня отправляется в межгалактическую экспедицию в микроплатьях и ультракоротких комбинезонах на молнии, покоряет галактики в ботфортах из латекса и побеждает инопланетных злодеев с помощью доброты, любви и пластикового боди. Все это время, несмотря на попытки Кардена укрепить стиль унисекс, мода остается привилегией женщин, мужчины же продолжают выходить на улицы городов, будто в открытый космос, в своих неудобных костюмах-скафандрах.


Джейн Фонда в роли Барбареллы, кадр из промокампании одноименного фильма

В 1978 году итальянец Джанкарло Дзанатта регистрирует товарный знак MoonBoot — силуэт лунного ботинка он подсматривает у астронавтов миссии «Аполлон-11», первых людей, высадившихся на Луну. Пару десятилетий мунбуты пользуются популярностью в основном на лыжных курортах, зато в начале 2000-х они проходятся по главным модным подиумам — свои версии силуэтов лунных ботинок показывают Christian Dior, Michael Kors, Marc Jacobs, Timberland и даже Columbia.

Показ коллекции Chanel осень—зима 2017/2018 в Большом дворце, Париж

Мужчины выходят на модную орбиту в 1990-х годах, именно тогда в спортивной линии Ralph Lauren Polo появляется первая официальная коллаборация модного бренда и Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, а проще просто NASA. Сейчас последствия этой коллаборации вы можете найти в любом масс-маркете, а саму оригинальную модель — на главном сайте всех любителей стритвира grailed.com: цена за комплект, включающий куртку и брюки, начинается от $3000. Ближе к концу 1990-х преобразившийся за десятилетия космический футуризм начинает испытывать на себе влияние киберпанка, а главный модный визионер эпохи британец Александр Маккуин представляет одну из своих самых запоминающихся коллекций для дома Givenchy, вдохновленную фильмом «Трон» 1982 года. Главные элементы — светодиодные фонари, светящиеся в темноте принты, вылепленные из прозрачного пластика корсеты и рисунки наподобие схем компьютерных материнских плат. Объектив Энни Лейбовиц запечатлит другую сторону «земного» космоса для рекламной кампании Louis Vuitton. Астронавт миссии «Аполлон-11» Базз Олдрин, первая американка в космосе Салли Райд и Джим Ловелл, который смог преодолеть трудности и технические неполадки корабля «Аполлон-13» и успешно вернул экипаж домой, выступят в качестве моделей серии фотографий под общим названием «Главные ценности». Вместе с ними на кадрах будет серия багажа «Икар» (названная в честь летчика Икара из древних мифов). Кампания выйдет в 2009-м — в год 40-летия высадки американцев на Луну. В том же году Louis Vuitton представят уникальный металлический багаж в форме пули, открывающийся по частям и вмещающий утилитарные инструменты, которые могут понадобиться космонавту, а также более бытовые предметы, такие как столовые приборы и посуда. Единственный в своем роде сундук выставлен в Центре исследований Земли и космоса Американского музея естественной истории.


Пол и Линда Маккартни в мунбутах, Лондон, 1973

Пол и Линда Маккартни в мунбутах, Лондон, 1973

Астронавт Базз Олдрин спускается на лунную поверхность в рамках миссии «Аполлон-11», 1969 год. Автор снимка — Нил Армстронг

Странно, что все это время дизайнеры мало обращают внимание на обувь, лидером в этом аксессуарном сегменте по-прежнему остаются мунбуты. Все меняется, когда в 2010 году бельгиец Раф Симонс представляет кроссовки Astronaut Boot — черно-белые хайтопы со сложной системой крепления, а в 2013-м придумывает обновленную модель с разноцветными голографическими панелями Holographic Space Sneakers.

Кроссовки Raf Simons Holographic Space Sneakers, 2013 год

Кроссовки Raf Simons Astronaut Boot, 2010 год

С тех пор космос так или иначе будет появляться в коллекциях многих модных дизайнеров. Например, в 2017 году Chanel для показа своей осенней коллекции выстроят целый космодром в Большом дворце в Париже, в том же году участник миссии «Апполон-11» Базз Олдрин, в возрасте 87 лет, примет участие в модном показе в Нью-Йорке — пройдется как модель по подиуму на шоу бренда Nick Graham. Жирную точку (или многоточие) в любых коллаборациях, связанных с покорением космоса, поставит ученик Вирджила Абло Херон Престон. В 2018 году совместно с NASA он создаст коллекцию, вдохновленную мусором, который человек оставляет после себя в космосе, и тем самым поддержит уникальную программу организации, которая отслеживает и исследует орбитальный мусор — от сломанных спутников до сумок с инструментами и даже деталей конструктора Lego.

Коллекция Heron Preston осень—зима, 2018 год

АРХИТЕК-ТУРА

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на архитектуру: «золотые мозги», телепорты и стиль гуги


Автор Марина Юшкевич

Пансионат «Дружба» в Ялте

Пока фантасты в книгах и фильмах рисовали удивительные миры будущего, архитекторы 1960–1980-х строили здания такими, словно будущее уже наступило.

В 1960-х годах после полета Юрия Гагарина в космос всем казалось, что вот-вот наступят и будущее, и коммунизм, и счастье.


На территории СССР и стран Восточного блока возникла новая футуристическая архитектура, навеянная космосом, мечтами о будущем, невероятным пиететом перед наукой и грядущей дружбой с внеземными цивилизациями, о которой так много писали в модной научной фантастике.


Гостиница «Тарелка» на склоне горы Мусса-Ачитара, Домбай

Притом что курс на максимальную простоту и рациональность сохранялся, в общественных пространствах архитекторы вдруг поднимали планку до «космических высот», подразумевающих, что с момента рождения и до самой смерти «новый человек» находится в среде, похожей на то, как представляли будущее фантасты: от инопланетного детского сада архитектора Виктораса Холинаса в Вильнюсе, многочисленных мощных по архитектуре и размаху дворцов пионеров, дворцов бракосочетаний — самый эффектный из них построен в Тбилиси архитекторами Виктором Джорбенадзе и Важей Орбеладзе — до театров (например, театр им. Достоевского в Великом Новгороде архитектора Владимира Сомова) и Парка памяти, похожего на портал в иной мир, архитекторов Авраама Милецкого, Ады Рыбачук и Владимира Мельниченко.

Крематорий в стиле советского модернизма, 1975 год, архитектор А. Милецкий, Киев

В 1960–1970-х авторитет ученых был высок как никогда, их считали достойными самого выдающегося окружения, в первую очередь — архитектурного. В Ленинграде строится «космический цветок»: Центральный НИИ робототехники и технической кибернетики, фyтуpистический облик которого полностью отвечает назначению здания. В Москве создается невероятное здание РАН, называемое «золотыми мозгами», и библиотека ИНИОН архитектора Якова Белопольского, попасть в которую можно только по мостику над фонтанами сквозь арку-портал, явно отсылающую к образу телепорта — из мира светского в мир научный.

Центральный научно-исследовательский институт робототехники и технической кибернетики, Санкт-Петербург

С развалом Союза многие подобные здания — а их по бывшим советским республикам разбросано неожиданно много — оказались заброшены. Пока примерно десятилетие назад на них не стали снова обращать внимание, не в последнюю очередь благодаря интересу с Запада, в частности инициативе французского фотографа Фредерика Шобена. За семь лет он отснял больше 90 зданий в 13 постсоветских республиках и в 2011 году выпустил книгу CCCP: Cosmic Communist Constructions Photographed, которая получила огромную известность, а мир узнал, что в Союзе строили не только практичные унылые коробки.


В архитектуре Запада «космическая эра» оставила не менее заметный след, но там архитекторы следовали другому сценарию. Им важны были не столько идеологические и метафорические возможности нового языка, сколько возможность построить броское, модное и эффектное здание. Поэтому космическая тема в Европе и Америке чаще получала более легкое воплощение: архитекторы не стоили порталы в светлое будущее, а беспечно и ко всеобщему удовольствию играли в него.


Башня Space Needle, Сиэтл

В США увлечение футуристическими формами даже получило отдельное название — гуги. В стиле гуги возводились кофешопы, заправки, автомойки — так он привнес космические настроения в повседневную жизнь простого американца. Неудивительно, что вскоре уже фантасты начали заимствовать антураж из жизни: авторы культового мультсериала «Джетсоны» (1962) вдохновлялись реально существующей архитектурой. Стиль гуги начал прочно ассоциироваться с инопланетными мирами будущего.

Здание Theme Building в Международном аэропорту Лос-Анджелеса

Отдельным увлечением стало обыгрывание формы космических тарелок: они покрывали Землю с такой скоростью, словно нашествие внеземных цивилизаций действительно уже случилось. Форма оказалась неожиданно удобной — для жилого дома и для аэропорта, для телецентра и для научного центра.


Один из самых известных примеров — дом Chemosphere в Лос-Анджелесе архитектора Джона Лотнера, разработанный для молодого инженера аэрокосмической промышленности Леонарда Малина в 1960 году. Дом не просто напоминает НЛО по форме, но и благодаря особой конструкции буквально парит над землей на опоре-колонне. Похожи на летающие тарелки и телецентр Space Needle («Космическая игла») в Сиэттле, и построенный в год полета Гагарина в космос терминал в аэропорту Лос-Анджелеса архитекторов Уильяма Перейры и Чарльза Лакмена.


Со временем вера во всесильность науки и близкую колонизацию космоса сошла на нет, а с ней и интерес к космическим темам. Советский Союз распался, «летающие тарелки» наскучили, а термин «футуризм» получил неожиданную приставку, став «ретрофутуризмом» — наивным, обаятельным и неизменно вызывающим ностальгию по «светлому будущему», которого в итоге так и не дождались.

Дом Chemosphere, архитектор Джон Лотнер, Лос-Анджелес, 1960 год

КИНО

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на кинематограф: смертельные вирусы, большевики и одиночество

Автор Петр Скопин

Постер фильма «Звездные войны» Джорджа Лукаса

В фильмах начала XX века кинематографисты не задумывались о правдоподобности происходящего: в космос еще никто не то что не летал, а даже и не собирался. Самый первый фильм на космическую тему появился в 1902 году и был так же далек от реальности, как человек от Луны. В воображаемом «Путешествии на Луну» Жоржа Мельеса персонажи строят космическую капсулу в форме пули и огромную пушку, чтобы выстрелить из нее в космос. Луна с человеческим лицом наблюдает за приближением снаряда, который попадает ей прямо в глаз. Немая комедия пародировала романы Жюля Верна и Герберта Уэллса и снискала международный успех.


Сложности, с которыми (возможно) придется столкнуться человеку за пределами Земли, становятся темой кинематографа в 1920-х годах. «Женщина на Луне» (1929) Фрица Ланга показывает космических путешественников с кислородными баллонами за спиной. А консультантом режиссера Василия Журавлева в его работе над фильмом «Космический рейс» (1935) выступает сам Константин Циолковский.


Актер Роджер Мур в роли Джеймса Бонда на съемочной площадке фильма «Лунный гонщик»

В начале холодной войны на Западе заговорили об угрозе, исходящей из космоса. В таких фильмах, как «Захватчики с Марса» и «Похитители тел» пришельцы воплощали страхи обывателя: американцы тогда всерьез опасались вторжения большевиков. Общественное устройство у марсиан и представителей далеких галактик в фильмах того периода всегда тоталитарное. Покорение космоса стало метафорой противостояния двух мировых держав.

В 1957-м году СССР триумфально запускает в космос первый искусственный спутник Земли. В романтическом фильме 1959-го «Небо зовет» советская команда спасает американских астронавтов от падения на Солнце. Еще через пару лет в космос отправится первый человек, но на советской кинофантастике это событие почти никак не скажется, если не считать «Планету бурь» 1962 года об экспедиции на Венеру. Американцы, в свою очередь, не стеснялись заимствовать у СССР идеи. Выкупив у Советского Союза «Планету бурь», студия «короля фильмов категории Б» режиссера Роджера Кормана выпустила ее в прокат под названием «Путешествие на доисторическую планету». Американцы добавили в ленту сюжетную линию с полуголыми венерианками, поклоняющимися богу-птеродактилю.

Кадр из фильма «Солярис» Андрея Тарковского

На рубеже 1970-х вышли два культовых фильма на межпланетную тему: «Космическая одиссея 2001 года» Стэнли Кубрика (1968) и «Солярис» Андрея Тарковского (1972). За четыре года, прошедших между выходом этих лент, отношения между странами сильно изменились: у них были высокие технологии, искусственный интеллект и поп-арт, у нас — танки в Чехословакии, очереди за колбасой и застой. Мир восхищался Голливудом, а работа Тарковского была интересна лишь узкому кругу критиков.

«Космическая Одиссея 2001» Стэнли Кубрика

Уже тогда в сознании общественности представление об освоении космоса разделилось на две противоположные идеи: одни считали Вселенную прекрасным далеко, куда всеми силами нужно устремиться, другие — ящиком Пандоры, который ни в коем случае нельзя открывать. В 1965 году выходит «Ужас в космосе» Марио Бавы (оригинальное название «Планета вампиров»); в 1979-м — «Чужой» Ридли Скотта. По сюжету этих фильмов космос не сулил человечеству ничего приятного, только столкновения с чудовищами или с ужасным вирусом.

Декорации космического корабля из фильма «Чужой», режисссер Ридли Скотт, 1979 год

Однако и декадентские настроения оказались не вечными. В 1977 году Джордж Лукас снимает свои легендарные «Звездные войны» и возвращает массовому зрителю оптимизм относительно перспектив человека в космосе: одолели Дарта Вейдера, значит, справимся и с черными дырами.


В Советском Союзе в это время выходят подростковые блокбастеры «Гостья из будущего» и «Москва — Кассиопея». В «Отроках во Вселенной» Ричарда Викторова школьники сражаются c роботами-вершителями, заманивающими их на пункты «осчастливливания», — считай, капиталистической усладой.


Актриса Кэри Фишер и актер Кенни Бейкер на съемках фильма «Звездные войны. Эпизод IV»

В 1990-е годы мир стал однополярным, и торжествующий капитализм фонтанировал комедиями на космическую тему разной степени фарсовости. В «Марс атакует!» марсиане без труда расправляются с президентом-дуралеем и захватывают власть в стране, и остановить их могут только реднеки при помощи музыки кантри. «Космические дальнобойщики» доставляют на Землю секс-кукол и попадают в лапы к космическим пиратам. На этом фоне «Люди в черном», которые борются с расой жуков-захватчиков, кажутся глотком свежего воздуха, а «Армагеддон» с «Пятым элементом» — и вовсе мессианским кино.


В «Чужом-4», снятом на рубеже столетий, корабль с клонированной Эллен Рипли отправляется на Землю, а монстра выкидывают в открытый космос, символизируя конец тридцатилетней борьбы с ксеноморфом. Кажется, в этот момент кинематограф закрыл космическую программу, но наступает XXI век, и кинофантастика вдруг вновь оказывается во власти пессимизма.


Постер фильма «Барбарелла»

В ставшем культовым «Интерстелларе» происходит мрачный спор между героями. Один из них, Купер, прямым текстом заявляет, что нет никакого космоса. Второй, Ромили, не соглашается — он сетует на «миллионы километров пустоты, способных убить за секунду». В «Луне 2112» астронавт сходит с ума, а в этот момент его клонирует коварная корпорация. Об обреченности человека в космосе говорит и безупречная с технологической точки зрения «Гравитация». Все эти картины снимались на фоне сокращения бюджетов — и NASA, и российской космической программы — и всеобъемлющего ощущения, что у нас отняли космос. Недавний «К звездам» с Брэдом Питтом переносит мифы о реке Стикс, боге Аиде и одноименном царстве мертвых из вьетнамских реалий «Апокалипсиса сегодня» в межпланетное пространство.


Но мода на освоение космоса, как и любая другая, движется по спирали. Успехи Илона Маска, приземление на Марсе аппарата с говорящим названием «Настойчивость» (Perseverance), все чаще звучащие заявления об отправке на Красную планету полноценной экспедиции — все это, очень вероятно, снова спровоцирует волну героических фильмов о покорении космоса.


Мэттью МакКонахи в роли Купера, «Интерстеллар», 2014 год

ИСКУССТ-

ВО

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на искусство: соцреализм, гиперреализм и кинетическое искусство

Автор Александр Щуренков

Работа Fires in Space художницы Агнес Пелтон

Первая половина ХХ века знает несколько ярких периодов увлечения различными религиозно-философскими теориями, предполагавшими то неизбежное переселение человечества на новые планеты, то вообще переход человека на новую ступень эволюции. Все это не могло не найти своего отражения в искусстве. Но особенно интересным можно считать период космической гонки и противостояния между СССР и США, результатами которых стали не только запуск первого искусственного спутника Земли в 1957-м, первый пролет человека вокруг Земли в 1961-м, выход в открытый космос в 1965-м или высадка на Луну в 1969-м. В это время появился огромный пласт визуальной культуры, который продолжил генерироваться и спустя десятилетия — благодаря личной инициативе художников, а также при поддержке госструктур конкурирующих между собой государств.


Работы Виктора Вазарели, представленные в фонде его имени, Экс-ан-Прованс, юг Франции

В арт-кругах говорят, что единственно возможному в СССР соцреализму на Западе было противопоставлено абстрактное искусство, которое массированно поддерживалось Госдепом США. Оно экспортировалось — выставки проходили по всему миру, — и в 1959 году брызги Поллока увидели даже в парке «Сокольники». В 1962 году NASA учредило особое подразделение NASA Art Project, целью которого было не только дать беспрецедентный доступ художникам к объектам аэрокосмической отрасли и спонсировать их произведения искусства на эту тему, но и аккуратно контролировать, что и как они будут транслировать миру. Похожая работа велась и в СССР.

Музей истории космонавтики им. К. Э. Циолковского в Калуге

Неудивительно, что космическое искусство начала 1960-х сплошь изображает целеустремленных космонавтов, настоящих героев нового прекрасного мира. По-настоящему романтическая картина Таира Салахова «Тебе, человечество!» (1961) — одна из немногих из той эпохи, которая лишена пропагандистского запала. По словам художника, она впервые была представлена на Республиканской выставке в Баку — точно в тот день, когда было объявлено, что Гагарин совершил свой первый полет в космос. Совсем иначе выглядит полотно Александра Дейнеки «Покорители космоса» (1961), на котором молодые счастливые люди в комбинезонах строят блестящие ракеты.


Свою лепту в развитие космического искусства внесли и сами космонавты. Андрей Леонов, побывав в открытом космосе, стал делать зарисовки и писать картины. В этом деле ему в разные моменты помогали то художник-фантаст Андрей Соколов, сын одного из строителей космодрома Байконур, то американский художник Роберт Маккол, который считался чуть ли не «придворным» художником NASA.

Рисунок «Перед прилунением» летчика-космонавта Алексея Леонова

Помимо фигуративной патриотичной живописи Маккола специалисты NASA, в отличие от советских чиновников, давали зеленый свет экспериментальным работам. Получивший в 1964 году «Золотого льва» Венецианской биеннале один из родоначальников поп-арта Роберт Раушенберг наблюдал за стартом ракет, а потом написал несколько полотен на эту тему. Другой мастер этого направления, Энди Уорхол, переосмыслил знаменитую фотографию гуляющего по поверхности Луны Базза Олдрина, которую сделал Нил Армстронг. А для Александра Колдера, представившего первую скульптурную модель Вселенной еще в 1930-х, в 1967 году сделал плакат в абстрактной манере для Международного музея космонавтики.

Работа Orion leaving Space Station художника Роберта Макколла

В СССР на смелые эксперименты решались только официально не признанные художники-нонконформисты. В 1970-х участники группы «Движение» занимались так называемым кинетическим искусством, которое долго считалось просто физическими экспериментами и не запрещалось. Они широко задействовали формы, напоминающие то строение молекул и атомов, то аллюзии на неизведанные просторы Вселенной.

Стремление изображавших космос художников к гиперреализму сошло на нет в тот момент, как закончилось финансирование. В знаменитой коллекции NASA Art Project, которая в пиковый момент насчитывала более 2500 произведений искусства, сейчас остались экспонаты только от самых важных художников, и новыми работами она пополняется очень редко. Относительно недавно в коллекцию попала фотография Энни Лейбовиц 1999 года, на которой запечатлена Айлин Коллинз — первая женщина-командир «Спейс Шаттла», а также VR-проект 2018 года «На Луну» Лори Андерсон и Синь-Цзянь Хуана.

Энди Уорхол, «Лунная прогулка», 1987 год

ЛИТЕРАТУ-

РА

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на литературу: беглые нацисты на Луне, империализм и «икс-лучи» советских спутников

Автор Василий Владимирский

Вторая половина XX века прошла для человечества под знаком большой космической гонки и началась с двух болезненных ударов, которые Советский Союз нанес по самолюбию сверхдержавы-конкурента. 4 октября 1957 года с космодрома в Тюра-Таме был запущен первый искусственный спутник Земли ПС-1, а 12 апреля 1961-го на орбиту вышел первый в истории человек — Юрий Алексеевич Гагарин. Дети оттепели вспоминают эти дни одними и теми же словами: толпы на улицах, радостные улыбки, взаимные поздравления, ощущение душевного подъема.


С детства советского человека приучали к мысли о неизбежности космической экспансии. Как и к тому, что среди первых в космосе окажутся советские исследователи. К 1961 году уже были написаны сотни научно-фантастических произведений о штурме космического пространства. Международная команда ученых создает первый космический корабль и проводит успешное полевое испытание уже в повести Константина Циолковского «Вне Земли» (1918) — автор относит эти судьбоносные события к 2017 году. Абрам Палей куда оптимистичнее: в романе «Планета КИМ» (1930) ракета, построенная по чертежам профессора Вячеслава Сергеева, стартует к Луне 17 марта 1941 года — правда, до заявленной цели участники полета не добираются, зато делают остановку на Церере и с комсомольским задором переименовывают астероид в планету Коммунистического Интернационала Молодежи. Александр Беляев в «Звезде КЭЦ» (1936) рассказывает уже о целой экосистеме. Именно со старта ракетного корабля с двумя гражданами Советской России на борту, красноармейцем (в первом издании — бывшим махновцем) Гусевым и инженером (декадентом, наркоманом и несостоявшимся самоубийцей) Лосем, начинается «Аэлита» (1923) Алексея Толстого, один из самых тиражируемых в СССР научно-фантастических романов. Даже интрига антиутопии Евгения Замятина «Мы» (1920) построена вокруг «Интеграла», космического корабля, несущего к звездам ценности коллективизма. В 1959 году вышла первая книга Аркадия и Бориса Стругацких — «Страна багровых туч», которая рассказывала об экспедиции землян на планету Венера, действие разворачивалось примерно в 1990-х годах. Она положила начало целому циклу книг о вымышленном Мире Полудня — мире будущего, лишенного идей империализма, где родиной и главной планетой остается Земля, но ее жители свободно перемещаются во Вселенной, исследуя неизвестные планеты и регионы космоса.

Западных литераторов полеты к другим планетам заинтересовали еще в 1920-х. Но космическое будущее человечества англо-американские авторы видели совсем по-другому. «Эти предтечи "Звездного пути" описывали американскую империю, колонизировавшую целую Вселенную и превратившую ее в веселый, оптимистичный ад — американскую окраину времен 1950-х, вымощенную благими намерениями и населенную новыми амазонками в скафандрах», — вспоминает о своем первом знакомстве с научной фантастикой лидер британской «новой волны» Дж. Г. Баллард. За редчайшими исключениями космос оставался американской вотчиной, представители других народов допускались туда лишь в исключительных случаях — например, беглые нацисты на Луне в «Ракетном корабле "Галилей" (1947) Роберта Хайнлайна. Даже в "Марсианских хрониках" (1950) Рэя Брэдбери Красная планета превращена в подобие американского штата, транспортные корабли из Китая, Индии, России так и не коснулись ее поверхности. Советского Союза в этой фантастике просто не существовало.


Запуск, состоявшийся 12 апреля 1961 года, изменил буквально все. "Я не считаю полет первого человека в космос признаком ослабления свободного мира, — заявил в этот день Джон Кеннеди. — Но я считаю тотальную мобилизацию людей и ресурсов на службу коммунистическому блоку в последние годы источником большой опасности для нас. Я сказал бы, что нам придется жить при наличии такой опасности значительную часть оставшихся лет этого века". Отныне игнорировать советское присутствие в космосе стало невозможно.


Алексей Толстой

Айзек Азимов

Аркадий и Борис Стругацкие

Рэй Брэдбери

Иван Ефремов

Первой ветер перемен уловила "большая тройка" англо-американской научной фантастики: Азимов, Кларк, Хайнлайн. Русская космическая яхта "Лебедев" появляется в рассказе Артура Кларка "Солнечный ветер" (1963), советские космонавты с переменным успехом сотрудничают с американскими астронавтами в "Космической одиссее" (1968), написанной на основе сценария одноименного фильма Стэнли Кубрика, а герои романа "Фонтаны рая" сооружают космический лифт, реализуя утопический проект инженера Юрия Арцутанова. Айзек Азимов участвует в продвижении в США двух сборников советской научной фантастики и пишет предисловия к ним. Русские персонажи есть даже среди колонистов, навечно сосланных в "лунный ГУЛАГ" в романе Хайнлайна "Луна жестко стелет" (1966).


"Русский след" заметен и в произведениях писателей-экспериментаторов. Последние минуты жизни советского космонавта описывает в рассказе "Лунная пыль, запах сена и диалектический материализм" (1967) Томас Диш, один из главных представителей "новой волны". Главный герой романа Филипа К. Дика "ВАЛИС" (1974) объясняет свои психические проблемы тем, что его облучают "икс-лучами" с советского спутника, но быстро осознает ошибку и понимает, что на контакт с ним пытается выйти то ли инопланетная сверхцивилизация, то ли некая трансцендентая сущность. В рассказе киберпанков Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона "Красная звезда, орбита зимы" (1983) СССР эвакуирует последних космонавтов с орбитальной станции "Космоград", а в романе Нормана Спинрада "Русская весна" (1991) Советский Союз, напротив, остается единственной державой, способной развивать космическую программу: Соединенные Штаты впали в очередную депрессию и катятся к полному развалу.


Увы, Спинрад изрядно поторопился со своим прогнозом, а Гибсон со Стерлингом, напротив, почти угадали — если закрыть глаза на детали. В первые десятилетия XXI века волна, поднятая 12 апреля 1961 года, постепенно сошла на нет: китайские тайконавты медленно вытесняют советских космонавтов из космической фантастики. Свято место пусто не бывает: русские, конечно, не исчезли из жанровой литературы бесследно, былые заслуги нашей космической отрасли помнят и чтят во всем мире, но слишком давно не видно новых достижений, которые подтвердили бы эту репутацию.

ТЕХНОЛО-

ГИИ

Как мечты о космических полетах (а затем и их реальность) повлияли на технологии: Tinder, Uber и доставка еды

Автор Виталий Егоров

Многие слышали, что пилотируемая космонавтика дала миру тефлоновые сковородки и памперсы — но это, увы, миф (который NASA не спешит опровергать, здраво рассудив, что делу освоения космоса не помешает бесплатная реклама). Тем не менее это не значит, что освоение космоса не приносит землянам пользы. Приносит — без космоса не было бы ни "Убера", ни "Тиндера", ни доставки еды, ни спутникового телевидения. И связано это в первую очередь с навигацией и передачей данных. Спутник-ретранслятор на геостационарной орбите, который висит над поверхностью Земли, работает как антенна — высотой 36 тысяч километров. Такие спутники приносят большую часть дохода от космоса: любой, кто платит за спутниковое телевидение, спонсирует освоение околоземного пространства.

Первый советский искусственный спутник Земли, 1957

Что касается пилотируемых полетов, то они выполняют прежде всего научные и технологические задачи, хотя главная их миссия — демонстрационная. Полеты людей в космос — это прежде всего демонстрация технологического и экономического могущества государства, способного на такой запуск. Именно поэтому пилотируемые запуски пользовались особой поддержкой в Советском Союзе на государственном уровне, а сегодня нужны не только мировым экономическим лидерам, но и тем, кто хотел бы оказаться в их числе. Зачастую политические амбиции стран не равны их экономическим и научным возможностям и призваны обозначить могущество, которого на самом деле нет: например, первый космонавт из ОАЭ летал в космос на российском "Союзе", а индийские экипажи тренируются в российском Центре подготовки космонавтов — разумеется, не бесплатно.

Ракета-носитель стартует с площадки космического центра Танэгасима, Япония, чтобы вывести в космос принадлежащий ОАЭ спутник Al-Amal ("Надежда"), цель которого — исследование Марса

Политические амбиции работают и в межпланетном пространстве, и вот уже Индия запускает свой спутник к Марсу, а следом летит космический аппарат ОАЭ. При этом индийцы делали и ракету, и спутник сами, а Эмираты заказали производство своего марсианского зонда в США и запускали японской ракетой. Так что даже, казалось бы, убыточные виды космической деятельности вроде пилотируемой или межпланетной программы способны иногда приносить доход.


Еще интереснее влияние космических разработок на обороноспособность стран. Кажется, что потребности армий противоречат интересам мирного развития человечества. С другой стороны, военные более других заинтересованы в решении прикладных задач. Возьмем спутники-шпионы. Смотреть на противника с орбиты очень полезно в любой войне. Именно с разведки начиналось развитие дирижабле- и самолетостроения, и спутники быстро показали свою эффективность в этом деле. Сначала космические аппараты снимали вражеские объекты на фотопленку и сбрасывали кассеты на Землю, а теперь развиваются технологии беспроводной передачи данных.


Спутниковый снимок Европы, NASA

Кроме разведки для успешного ведения войны чрезвычайно нужна хорошая связь, поэтому до трети всего доступного ресурса спутниковых ретрансляторов до сих пор занимают военные. Именно поэтому Пентагон так внимательно следит за развитием спутниковой сети Илона Маска Starlink.


Запуск ракеты Falcon 9 компании Илона Маска Space X, Флорида, январь 2020

Но видеть дальше интересно не только военным. Промышленный шпионаж, оценка экономических ресурсов, наблюдение за крупными стройками — все это востребовано и в гражданской сфере. Сюда же можно добавить наблюдение за чрезвычайными ситуациями, погодой, состоянием атмосферы, воды и суши.


Однако самый важный вклад космических технологий в обычную жизнь вносит спутниковая навигация. Начало ей положил еще в 1957-м первый советский спутник ПС-1. Сигналы, которые он передавал по радио, по-разному звучали в зависимости от расстояния до принимающей станции: чем дальше, тем длиннее. Этот известный феномен — так называемый эффект Допплера — лег в основу систем глобального позиционирования, таких как GPS и ГЛОНАСС. Поначалу у них были чисто военные задачи: наводить баллистические ракеты, помогать капитанам кораблей и подводных лодок, пилотам стратегических бомбардировщиков. Но технология оказалась чрезвычайно полезной и в мирной жизни.

Снимок Гонконга, сделанный спутником

Она продолжает развиваться вот уже 30 лет: туристические трекеры, авиационные и автомобильные навигаторы и, наконец, чип GPS в каждом смартфоне. Все это началось именно в 1957-м, с мерного писка первого спутника. Современные навигационные спутники посылают чипам смартфонов закодированные сигналы, которые позволяют ориентироваться на Земле с точностью до метра. Без них мы бы так и продолжали показывать дорогу таксистам и ориентироваться в городах по памятникам и деревьям. А впереди развитие массового беспилотного транспорта, которому нужна навигация сантиметровой точности; дроны, которые без спутниковой навигации не могут летать вне прямой видимости оператора; интернет вещей, который свяжет в коммуникационную сеть многочисленные умные устройства — от корабельных маяков и сотовых вышек до дачных сигнализаций, домофонов и холодильников.


Сковородки сковородками, но если бы не Гагарин, вполне вероятно, что вы остались бы без такси и без доставки бургера.

Озеро Констанц, Бавария, фотография, сделанная дроном

Getty Images, ТАСС, EPA/Vostock Photo, Shutterstock/Fotodom, Robert McCall-MGM, Художник Алексей Леонов/"РИА Новости», Agnes Pelton, East News, Caters News/Legion Media, Darrell Sapp/Legion Media, NASA, COLLECTION CHRISTOPHEL / RnB/Legion Media, WARNER BROS./Album/Legion Media

{"width»:1290,"column_width»:89,"columns_n»:12,"gutter»:20,"line»:20}
default
true
960
1290
false
false
false
[object Object]
{"mode»:"page»,"transition_type»:"slide»,"transition_direction»:"horizontal»,"transition_look»:"belt»,"slides_form»:{}}
{"css»:».editor {font-family: EsqDiadema; font-size: 19px; font-weight: 400; line-height: 26px;}"}