Где они — Лени Рифеншталь, Анны Ахматовы и Гертруды Стайн XXI века? Писательница Анна Козлова — о том, как современные женщины утратили дерзость

В своей колонке для сентябрьского номера Правила жизни Козлова рассуждает о женской ролевой модели и о том, почему в 2021 году дискурс свелся к деторождению, менструальным чашам и бодипозитиву.
Где они — Лени Рифеншталь, Анны Ахматовы и Гертруды Стайн XXI века? Писательница Анна Козлова — о том, как современные женщины утратили дерзость
Иллюстратор Наталия Ямщикова
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Почти двадцать лет назад один модный журнал пригласил меня на круглый стол, посвященный молодым писателям. Ведущий спросил, кем я вижу себя через двадцать лет, а поскольку атмосфера царила очень серьезная, мне захотелось всех немножко встряхнуть.

Я сказала: статус Лени Рифеншталь меня бы устроил.

Сегодня это звучит совсем вызывающе, но и тогда много прекрасных лиц перекосило.

Двадцать лет назад мне было двадцать, и я прекрасно помню, чем меня восхищала Лени.

Если вынести за скобки все справедливые и несправедливые обвинения, Лени Рифеншталь была для меня женщиной, которая из всего многообразия предназначений выбрала свой талант и верила ему сто один год. Мир то проклинал ее, то преклонялся перед ней, Лени это не слишком волновало. В одном из интервью ее иронично спросили, приходилось ли ей лгать?

«Да», – кивнула Лени.

Она солгала о своем возрасте, чтобы спуститься под воду с аквалангом.

Когда она заинтересовалась подводными съемками, ей было восемьдесят пять, и чтобы никто не боялся, что она окочурится, Лени сказала, что ей всего шестьдесят девять.

Важно ли мне было, что Лени Рифеншталь – женщина? Да, важно.

Двадцать лет назад это означало, что выход есть. Это означало, что нарисованный очаг существует. Что из миллиардов павших в несчастных браках, служении бездарному потомству и генеральных уборках с опорой на мистера Пропера одна вырвалась, одна сбежала, одна нашла путь.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И если смогла она, может быть, смогу и я? Наверняка жизнь Лени Рифеншталь, почти равная двадцатому веку, была отягощена всеми мучительными требованиями, предъявляемыми к женщинам, и стереотипами о том, какой женщиной правильно быть. Другое дело, что Лени жила так, словно гендер вынесен за скобки, словно это просто не очень важное обстоятельство, словно наличие груди и вагины – это не то, что ее определяет, а нечто вроде маленького родимого пятна под коленкой. Есть и есть, что теперь – повеситься?

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Последние двадцать лет уничтожили таких женщин, как Лени.

Они нерелевантны в качестве примеров для подражания, они стали слишком сложны и закрыты, слишком большая дистанция отделяет нынче Лени от средней пользовательницы социальных сетей: лесбиянки, феминистки, счастливые жены и мамы, поклонницы естественных родов и новейших достижений косметологии, менструальных чаш, лазерной эпиляции, бодипозитива и марафонов похудения.

Современной женщине практически невозможно проассоциировать себя с Лени Рифеншталь, Амелией Экхарт, Анной Ахматовой, Лилей Брик, Александрой Коллонтай, Гертрудой Стайн.

Поэтому ассоциации предлагается проводить не в плоскости стремлений и дерзаний, а по части груди и вагин.

Вот что нас всех объединило, оказывается.

Вот она – точка сборки.

Поскольку даже наличие вагины и груди не делает опыт универсальным, общность ищется в опыте, который именно вагины и груди касается. Не исключено, что те, кого ни разу не изнасиловали, скоро должны будут за это извиниться, или, во всяком случае, начинать каждую фразу со слов: «мне просто повезло».

Это обозначит новый шаг к демократизации общества и сознания.

Ты тупеешь во втором декрете, не представляя собой ничего, но зато к тебе приставал отчим, как к актрисе N, тиктокерше NN и широко известной в узких кругах проститутке NNN.

Получается, ты почти равна этим великим женщинам, ну, или, во всяком случае, ничуть не хуже.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Все, что лежит за пределами репродуктивной сферы, становится не таким уж важным.

Если интервью берут у женщины, речь пойдет не о том, в чем она по-настоящему крута, а о том, сколько раз ей задрали юбку в троллейбусе и какие мучения она претерпела, воспитывая детей.

Внутреннее, бесценное, уникальное стало эквивалентно внешнему.

Если совсем просто, то мне интересно мнение женщины, снявшей потрясающее кино, о политике и книжных новинках. Но мне неинтересно, что думает об этом мать троих детей, для которой выход из дома превратился в проблему.

Отчего рождение детей стало смыслом жизни, отчего каждый, кому удается хоть на секунду завладеть микрофоном, считает нужным сказать, как это важно?

И почему дети важнее, чем профессиональные достижения, образование, творчество?

Это не подвиг, это – факультатив.

Сложно написать книгу, сложно снять кино, а рожать, кормить и повторять по сто раз одно и то же не сложно, это просто очень скучно.

Не надо быть Лени Рифеншталь, чтобы этим заниматься.

Чтобы этим заниматься, можно вообще никем не быть.

Когда суть уходит, становится необязательной, конструкция личности начинает шататься.

Дети выступают в качестве костылей, и стоит признать, это не самые худшие костыли. Но, видите ли, наличие или отсутствие детей не имеет к женщине никакого отношения, ничего не объясняет. Дети стоят в том же ряду, что собаки, сад, огород, родимое пятно под коленкой.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Что произошло?

В какой момент женщины решили, что физиологической жизни более чем достаточно? Что вклад в общечеловеческое отныне равен согласию с трендами? Что быть феминисткой, счастливой матерью и женой, осуждать насилие, признавать святое право не худеть, если не хочется, – это и есть духовность?

В двадцатом веке от имени женщин говорили те, кто это заслужил, сегодня право голоса принадлежит тем, кто вообще ничем не интересен, не замечателен и не состоятелен.

Популярный лозунг о том, что женщина никому ничего не должна, каждый день подвергается испытаниям, стоит только кому-нибудь высказать пусть даже глупость, но идущую вразрез с официальной повесткой.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Женщина не должна худеть, если не хочет, но все-таки должна принимать и понимать грудь другой женщины, которой та вздумала вскормить ребенка в общественном месте.

И здесь дело не в кормлении, не в груди, не в общественных местах – тоже мне святыня, а в масштабе.

Миллионы слов, сотни и тысячи часов тратятся на километровые треды в социальных сетях по поводу присосавшегося к груди младенца.

Казалось бы, какая разница, что одна кормила ребенка прилюдно, а другую тошнило в уголке?

Но нет.

Необходимо дойти до исступления, перегрызть друг другу глотки, вся имеющаяся энергия должна без остатка пойти на публичную порку Тани Ивановой из Торжка.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Чтобы все знали: Таня – дура.

Итог, безусловно, достойный.

Ведь мало кто знает, что социальные сети полны идиотов обоих полов.

В какой только момент изобличение этих идиотов стало делом нашей жизни? В какой момент инструкции по правильному поведению заменили цветущую, простите, сложность нашей зрелости?

Вовремя распознать в мужчине абьюзера теперь гораздо важнее, чем состояться самой. Дать отпор замшелым родственникам, бормочущим про тикающие часики, – реализацией. Выдать хлесткий комментарий на ахинею очередного депутата, порадоваться, что Харви Вайнштейну добавили еще сорок лет к уже имеющимся ста шестидесяти, – и ты на острие борьбы за попираемые женские права.

Борьба заменила собой жизнь, жалобы стали предназначением.

Обнявшись, мы маршируем к воротам концлагеря, над которыми написано: «Рай». Все двери там открыты, чтобы, не приведи господь, не случилось домогательство. Телик транслирует фильмы, из которых ясно, что никаких проблем, кроме недостаточного осознания ответственности перед миром, у нас нет.

Если станет скучно, можно будет поучаствовать в дискуссии о том, что нормальной кожи не существует, и подписать петицию для лагерного начальства о запрете фотошопа.

А то сколько лет он нас оскорбляет, толкая на ненависть к себе, неприятие своей кожи и целлюлита.

Вопрос, почему мы столько лет разглядываем целлюлит и расширенные поры, вместо того чтобы заняться чем-то действительно интересным, к тому времени будет окончательно снят.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

От переписывания сказок и порицания типов отношений из классических романов несет тоталитарной вонью, потому что только тоталитаризм паразитирует на старом, а новый мир создает новые смыслы, новые произведения и новые типы отношений.

Другое дело, что искусство никогда не обещало преподносить истину на блюдечке, для того, чтобы его понять, нужен мозг с извилинами достаточной глубины.

Эта глубина достигается годами образования, чтения и анализа.

А на блюдечке вам преподнесут «Еврея Зюса», «Поднятую целину» и самый последний сезон «Секса в большом городе», где Кэрри бросит теперь уже мужик с Альцгеймером, с которым она познакомится в доме престарелых.

И нет, я не издеваюсь над старостью, сама очень надеюсь на секс в доме престарелых, да и вам не стоит волноваться – тот плохой, с Альцгеймером, умрет, попав под машину, а Кэрри полюбит хороший афроамериканец, может, даже сорокалетний.

Не верите?

А вы верьте. ≠