О пользе короткой шеи
моя мать называла ее бесшеяя бесс, наслаждаясь и аллитерацией, и самим определением. Это было в ее стиле: она метала эпитеты, как ниндзя смертоносные сюрикены. Бесшеяя Бесс (она же ББ), жена друга моего брата – все трое были гораздо старше меня, – носила белые водолазки с высоким воротником, который, в зависимости от вашего взгляда на вещи, либо маскировал ее бесшейность, либо опровергал вовсе. Я имею в виду следующее: можно ли считать, что толстый отогнутый воротник белой водолазки ББ представлял собой своего рода искусственную шею или он попросту отделял ее глобусообразную голову от такого же тела?
Мне, тринадцатилетнему, подобные эротически-геометрические вопросы в ту пору не давали покоя. Как-то раз ББ взяла меня с собой в Кентербери на выходные. Зачем? Она приехала к нам в гости из Америки и еще не насытилась, как положено, английской готикой. Вам кажется странным, что тридцатилетняя женщина решила провести уикенд с малознакомым подростком? Что ж, как я не устаю напоминать своим детям (правда, они почему-то упорно не желают мне верить), то была эпоха невинности, когда повсюду – на так называемых альтернативных сборищах, в клубах и на досках объявлений – рядом с революционными лозунгами «Социалистического рабочего» и кришнаитскими призывами к просветлению можно было увидеть листовки «Обмена информацией по педофилии», в которых воспевалась гомосексуальная любовь.
Впрочем, я отвлекся. Мне так и не довелось выяснить, что же скрывается под высоким воротником ББ. Возможно, она была эмиссаром народа падаунгов, практикующим вытягивание шеи не в Мьянме, как ее соплеменники, а в Мериленде и пригородах Лондона. А может быть, стяни она водолазку через голову, моему жадному изумленному взору открылось бы полное отсутствие шеи, которое столь беспардонно высмеивала моя мать. Но так ли уж это плохо – не иметь шеи? Действительно ли это подразумевает жуткое зрелище в духе Эдгара Аллана По – подбородок и грудь, слитые в единое мясистое целое? Но разве мы не считаем очаровательным отсутствие шеи у маленького ребенка? Я, например, не переношу тощих младенцев; по мне человек на этой стадии развития выглядит симпатичней, если кажется, будто ему дважды перевязали ниткой лодыжки, запястья, пах и шею, но самой этой нитки не видно в складках его пухленького тельца. Естественно, у вертикально ориентированной особи подобные формы уже менее привлекательны – в этом случае они именуются патологическим ожирением.
Но не каждый индивидуум без шеи страдает лишним весом, так же как наличие длинной, элегантной лебединой шеи еще ничего не гарантирует. Вспомните переживания Алисы в Стране чудес, когда она пьет волшебное зелье из бутылочки с императивной этикеткой и сначала катастрофически вырастает – ее шея превращается в огромный белый побег, – а затем «складывается, как телескоп» (кстати, эти пугающие трансформации прекрасно изобразил первый иллюстратор книги Джон Тенниел).
Нет, у нашей породы главная беда с шеей заключается в том, что она должна быть в точности такой, как надо. Чуточку длинней или чуточку короче – и ты в ауте, дружок! (Здесь уместно вспомнить, что и сухожилия, выступающие на шее с возрастом, нас не красят.) Шея непропорционального размера не только безнадежно искажает весь наш облик – чего стоят хотя бы «высокие коротышки», эти зловещие мутанты, которые выглядят солидными, когда сидят, однако, поднявшись на ноги, тут же становятся малышами, – но и сама словно бы просится в петлю.
Или на иглу. В душераздирающем фильме о страданиях наркоманов «Я Кристина», вышедшем на экраны в 1981 году сразу по окончании невинных семидесятых, показано, как антигероиня проходит все круги ада в окрестностях печально известного берлинского вокзала «Зоо». В кульминационной сцене сумасшедший торчок отнимает у отчаявшейся Кристины шприц и всаживает его себе в сонную артерию. Чик – и готово!
Даже тех, кто оставил позади мелочные тревоги по поводу эстетического несовершенства своей шеи, продолжает угнетать ее роковая уязвимость. Это мыс, отделяющий нас от материка нашего тела, и хотя порой мы страшимся вируса Эбола, способного превратить наши внутренности в зловонную жижу, на подсознательном уровне нас никогда не отпускает боязнь услышать над ухом свист топора. Коса Старухи Смерти, световой меч Дарта Вейдера, безжалостное лезвие гильотины, разделочный нож Джихадиста Джона – все они нацелены на этот плотный пучок кабелей, передающих кислород, сенсорную информацию и питательные вещества из центра управления в нашей голове к исполнительным органам тела и обратно.
Вот уже не один год я регулярно посещаю вежливого физиотерапевта, иранца с философской жилкой. Он виртуозно массирует мне шею, дабы выправить нервные окончания, имеющие склонность застревать между соседними позвонками – следствие привычки слишком часто носить на плечах чересчур пухлых маленьких детей. Лежа на животе лицом в мягкой ямке и чувствуя у себя на загривке умелые пальцы Насера, я размышляю о странном плоде Билли Холидей и обо всех прочих афроамериканцах, повешенных ку-клукс-кланом. Пожалуй, мамина ирония в адрес ББ была необоснованна: отсутствие шеи вполне можно считать эволюционным преимуществом. Палач у виселицы покачает головой и смотает веревку, а палач с топором даже не замахнется: чего рубить-то? А вот если шея у вас длинная, как у меня, тогда другое дело – руби не хочу.
Несколько лет назад я и мой шестилетний сын дружно проснулись поутру с ужасной болью в шее. Мы тут же отправились к врачу, и он тщательно осмотрел нас, после чего заявил: «Вот что я вам скажу. Что бы я ни сделал с тобой, – он кивнул на моего сына, – завтра тебе станет лучше». А затем, обернувшись ко мне, добавил: «Но что бы я ни сделал с вами, вам не станет лучше раньше чем через три месяца».
Как же он был прав! И все следующие двенадцать недель, ковыляя по округе со свернутой набок головой, охая, морщась и вздрагивая, я вспоминал Бесшеюю Бесс и отчаянно ей завидовал. ≠