Гилеадские муки: второй сезон «Рассказа служанки» как порно для совести

Что так и что не так с главным претендентом на «Эмми» 2018 года. Со спойлерами
Гилеадские муки: второй сезон «Рассказа служанки» как порно для совести

Второй сезон «Рассказа служанки» завершился одновременно с объявлением списка претендентов на «Эмми», где у «Служанки» двадцать номинаций. Это на семь больше, чем в прошлом году, когда шоу среди прочих взяло награду как лучшая драма. Вероятно, возьмет и снова, но вместе с радостью за очередную победу движения #MeToo, плодом которого сериал во многом является, нарастает и тревога.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Первый сезон достаточно аккуратно следовал сюжету одноименной книжки Маргарет Этвуд, написанной более 30 лет назад. Как и все антиутопии, роман рефлексировал на тогдашнее состояние мира, а основной его фокус был на правах женщин. В почти дословном прочтении оригинала была одна из самых сильных особенностей сериала — спустя 30 лет и одну волну феминизма практически ничего не пришлось менять: консервативная реакционная волна и, конечно, избрание Трампа снова сделали материал Этвуд актуальным.

Как и у любой антиутопии, главным инструментом «Рассказа служанки» является гипербола, и об эту особенность разбиваются все упреки в утрировании — это как говорить, что мир в «1984» слишком тоталитарный. Идеи в сюжете сериала вполне легитимны: ультраправые никуда за последние 30 лет не делись; еще не умерло поверие о том, что главное предназначение женщины — рожать; религиозные фанатики все так же сетуют на то, что женщины стали слишком свободными и отвернулись от Бога — ну и так далее. Помимо этого, «Служанка» в первом сезоне нашла остроумный способ показать, как ее жуткий мир стал реальностью. Вдохновленные избранием Трампа, сценаристы умело сыграли на свежих чувствах людей, которые из стадии «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» резко перешли в стадию «это есть» — и пытаются как-то это осмыслить. В качестве своеобразного объяснения и одновременно предостережения нам показали становление Республики Гилеад, используя метафору медленно нагреваемой воды, когда сам не замечаешь, что уже начал вариться.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Первый сезон завершился в прошлом году всего за пару десятков страниц от финала книги Этвуд и в нынешнем этот финал оттянули еще дальше, оставив весь сюжет на попечительство фантазии современных авторов. Те же, обнаружив, какой резонанс чудовищный мир «Рассказа» вызывает у целевой аудитории, выбрали выкрутить мрачность до предела. «Служанка» выбивала адреналин из зрителя через страх и ужас и в первом сезоне, но во втором делает это уже совсем бесстыже и с куда менее скрытой нравоучительностью. Основной темой на этот раз выбрали перинатальное насилие и отношение общества к беременным, и многие сцены наставлений докторов и акушерок и непрошенных советов окружающих, как говорится, триггернут зрительниц и постыдят зрителей. Но «Служанке» этого недостаточно, и она идет еще дальше — до самой страшной сцены сезона, когда в «наказание» за ложные схватки главную героиню, Джун (Элизабет Мосс), насилуют, чтобы стимулировать роды.

Во всем остальном сериал действует так же в лоб. Взять хотя бы его цветовую гамму, явно позаимствованную из картин Эдварда Хоппера, который всегда передавал мрак — как в прямом, так и в метафорическим смысле — оттенками зеленого, отчего его полотна вызывают такие неуютные и тревожные чувства. Только если Хоппер прятал зеленый под тенью и слоями других цветов, то в «Служанке» экран просто-напросто перманентно залит изумрудным, чтобы никто ни на секунду не забывал, что тут все очень плохо. И если сорок минут пристально рассматривать хопперовскую «Женщину в лучах солнца», то, пожалуй, печальных мыслей о женской судьбе почерпнешь не меньше, чем из одной серии «Служанки» — зато без ощущения, что в тебя их вбили отбойным молотком.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Все новые сюжетные линии сериала действуют по типичной злой схеме: дать чуть-чуть надежды, чтобы потом ее растоптать. Иногда в попытке ей соответствовать у создателей отказывает детектор пошлости: есть, например, эпизод, когда отобранный у матери-служанки ребенок необъяснимо хворает, а как только на секунду воссоединяется с матерью — тут же выздоравливает (и потом его, конечно, снова отнимают).

Контраст тут настолько резкий, что не оставляет места полутонам: тут есть только добро и зло, хорошие и плохие, страдающие и опрессоры. Лишь раз сериал отклоняется от этого правила в случае с Сереной, персонажем Ивон Страховски, — и тут же становится намного лучше и глубже. Как привилегированная жена гилеадского командира Серена предстает скорее злодейкой — тем более что нам дают заглянуть в ее прошлое, где она была крайне правой активисткой. Но, как и любая другая женщина в Гилеаде, она все равно еще и жертва, да и сердце у нее скорее доброе — просто когда теряешь долгожданного ребенка потому, что в тебя стреляет сумасшедший студент, недовольный твоими речами у него на кампусе, особой любви к либеральным идеям у тебя не прибавляется. Как единственный противоречивый персонаж, Серена моментально становится куда интереснее главной героини Джун — да и незаслуженно обделенная вниманием Голливуда Страховски тут прекрасна; только вместо того, чтобы попытаться эту глубину распространить и дальше, авторы скорее предпочитают постоянно сдерживать Серену, вверяя ей то одну, то другую гадость.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Вообще просмотр второго сезона напоминает об истории с сериалом «Конфедерат», задуманном для HBO шоураннерами «Игры престолов», но так и не состоявшемся. Их идея была в том, чтобы рассказать об альтернативной реальности, в которой Юг победил в гражданской войне в США, и рабство не было отменено. Активисты приняли идею в штыки: как же так, у нас и без того реальность, в которой Юг будто и не проигрывал, тоже мне нашли фантастику. И еще больше их беспокоило, что шоу не сможет передать нужный месседж и скорее станет визуальным воплощением всех самых смелых фантазий современных конфедератов-реваншистов — и под напором общества HBO решил заморозить проект. Конечно, тут первый контраргумент, что как же так, в том и смысл антиутопии, чтобы на выжигающей яркости выявить темные пятна современности. Но когда смотришь «Рассказ служанки», то начинаешь понимать, что именно активисты имели в виду. «Рассказ» так увлекся своим гротеском, что втягивает в него и зрителя, — и когда посреди очередной беспросветной сцены спрашиваешь себя, зачем вообще продолжаешь это смотреть, то невольно задумываешься о скрытых садистских наклонностях. То есть если представить жуткого, карикатурного, доисторического и насквозь людоедского шовиниста, — ну как десять бизнесменов Стрелиговых и пять депутатов Слуцких в одном человеке — то, наверное, это было бы его любимое шоу, которое он смотрел бы как залихватскую комедию про утопию без «анти».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Только таких людей, конечно, не существует — что, безусловно, очень хорошо, но сильно противоречит всей идее сериала. Мало того, даже сами Стерлиговы, Слуцкие, Трампы и Вайнштейны существуют как феномен в сегодняшнем мире как раз потому, что их поведение перестает быть нормой, и потому и попадает в новости. Авторы экранизации романа Этвуд так сильно увлеклись аналогиями с современным миром, что не заметили, что за тридцать лет хоть и не излечены пережитки патриархата, но явно изменился их окрас. Фантазируя о победе консервативного реванша и последствиях антифеминистской реакции, они, кажется, забыли, что для реванша нужна победа, а для реакции — акция, что и то и другое не явления, а предсмертная агония явлений, ну и, кстати, среди 46.4% Трампа все-таки не все ярые шовинисты.

Забыли — это в лучшем случае, вероятнее всего проигнорировали или сознательно решили спрятать за ширмой дистопической гиперболы. Ведь магнит, притягивающий зрителей к сериалу — не садизм, а напротив, праведность, которую как иначе утвердить, если не через страдания. «Рассказ служанки» — образцовый представитель жанра misery porn, то есть, грубо говоря, порно для тех, кому необходимы моральные терзания. И людям, которые каждый день вынуждены жить при президенте Трампе, от одних только мыслей о котором у них вскипает голова, эти терзания крайне необходимы, потому что они не утяжеляют совесть, как могло бы показаться сначала, а напротив, разряжают ее — вот же этот мир Трампа, который победил, бедные мы все, поплачем и обнимемся.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Это желание себя пожалеть и других поругать, — в общем-то, вполне понятно, мы и сами вон Звягинцева смотрим — но когда оно недостаточно осознанно, оно может быть и опасным. Так, по итогам прошлогоднего «Эмми», где случился первый триумф «Рассказа служанки», обозреватель сайта Quartz сетовал, что, судя по списку номинаций, сетевое ТВ (то есть эфирное, массовое) утратило связь с актуальной культурой. Дескать, пока кабель и стриминговые сервисы не стеснялись отвечать на вызовы современной Америки, — трампизм, расизм, сексизм и так далее, — сетевые каналы старались все это игнорировать, и потому главная теленаграда в свою очередь начинает игнорировать сетевые каналы. Конечно, автор текста, говоря об актуальности, имел в виду не рейтинги, а, гм, культурную значимость, но все равно, на фоне рекордно низкого рейтинга самих «Эмми» это было довольно смелое заявление. Вскоре после «Эмми» телеканал ABC перезапустил ситком из 1990-х «Розанна», примечательный в первую очередь тем, что главная его звезда Розанна Барр активно поддерживает Трампа, а президент и его электорат отвечает ей взаимностью. Ну и, конечно, у перезапуска сериала были рекордные рейтинги, а Трамп лично звонил Барр, чтобы поздравить. То есть культурные запросы своей аудитории эфирное ТВ прекрасно понимает, просто «Эмми» они не нравятся. (Впрочем, пару месяцев спустя рейтинги «Розанны» упали, а Барр написала в твиттере какую-то совсем возмутительную расистскую ересь, после чего канал ее уволил и шоу закрыл, но это уже совсем другая история.)

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Так или иначе, на этом фоне вроде должно затаиться зерно сомнений — быть может, это «Эмми» теряет связь с реальностью, а не эфирные каналы? Но такой вариант совсем не рассматривается. Не стоит, конечно, к этому относиться с излишним сарказмом — такое существование в пузыре всегда было скорее козырем Голливуда и смежных индустрий, чем наоборот. Практически все знаковые сериалы, которые мы знаем — «Друзья», «Секс в большом городе», «Сплетница» — имеют мало общего с американской реальностью и куда в большей степени являются проекцией довольно странных фантазий среднего класса о себе самих. Отсутствие попыток описать условную Америку Трампа с дистанции своего благополучного района и беззастенчивое постулирование своего образа жизни всегда можно было скорее записать в плюс американской кино- и телеиндустрии — за этим в конце концов стоит честность. Это все-таки лучше, чем, например, Рублевка, которую авторы пытаются изобразить за гонорары, едва покрывающие расходы на еду, или «менты» и «простые люди», которых сочиняют выпускники ВГИКа исключительно по штампам из других сериалов более старших выпускников ВГИКа.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

То есть да, из России критиковать американских авторов за то, что они далеки от народа, — куда потешнее, чем когда американские критики сетуют на свои телеканалы. Но «Рассказ служанки» и та идея актуальных «Эмми», которую он представляет, добавляет к этому всему дополнительное измерение, которое нам как раз очень хорошо знакомо. В одной из серий прямым текстом говорится, что в мире «Служанки» есть «мы и они» — и это, конечно, вторит взгляду целевой аудитории, для которой есть «мы», одна хорошая половина Америки, и «они» — электорат Трампа, ультраправые радикалы. «Служанка» не столько про уютный справедливый мир, который построил себе средний класс, сколько про условных люмпенов с песьими головами, пришедших за этим миром, разбирающих его на кусочки и низводящих обратно в средневековье. За посылом о социальной справедливости ловко прячется другой, про классовую ненависть, и он щедро подпитывает ощущение бытия среди чудовищ, появившееся у среднего класса с избранием Трампа. Если приглядеться, в «Служанке» можно с ужасом обнаружить до боли знакомое замшело-пораженческое настроение российской интеллигенции — о том, что такой вот у нас народец, но мы-то не такие, мы совесть нации и будем страдать. И вот тогда хочется сказать: поверьте, ребята, мы это проходили, не надо так.