Театральные жесты

Сначала Алла Демидова полтора часа читала Ахматову в «Гоголь-центре», потом я, абсолютно уничтоженный этим спектаклем, написал в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), что в нашей стране любые споры о том, завышены или занижены цифры жертв сталинских репрессий, ведут либо дураки, либо провокаторы.

И ко мне в фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) набежали сталинисты, а против них набежали анти-сталинисты, и начался дикий скандал, в котором, как это обычно бывает, потерялся смысл написанного: как можно подходить с холодным арифметическим «завысили/занизили», когда речь идет о человеческой жизни? О миллионах пострадавших?*

А позже начался скандал вокруг уполномоченного по правам ребенка в Ярославской области Михаила Крупина, который повесил у себя в приемной портрет Сталина с девочкой на руках.

Это известное изображение, его часто использовали в качестве иллюстрации слогана «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Ребенок на портрете — Геля Маркизова, дочь наркома земледелия Бурят-Монгольской АССР. После встречи с вождем Геля получила на память от Сталина золотые часы и патефон. А ее отец два года спустя получил расстрел после обвинения в шпионаже. Такой классический сюжет из учебников по истории СССР, раздел «Сталинские репрессии».

Получается, что эти события происходили примерно в одно и то же время. Пока Алла Демидова репетировала свой спектакль «Поэма без героя», в приемной Михаила Крупина как раз заканчивали вешать портрет Иосифа Сталина с девочкой на руках.

В кино это наверняка показали бы так: шуруп, на котором будет висеть портрет, медленно ввинчивается в кирпичную стену — вжух, вжух. А за кадром Демидова монотонно вещает: «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне». Потом кто-то говорит: «Кость, ну ты слепой, что ли, поправь левый угол-то, не видишь, что криво?»

И голос Демидовой звучит все тише и тише: «Выла старуха, как раненый зверь», — но в этот момент левый угол поправляют, сталинский портрет выравнивается и висит как положено. Ровно. А Демидова умолкает.

Михаил Крупин мог не читать в школе раздел учебника про репрессии, мог не знать стихов Ахматовой. Мог, наоборот, своим жестом подчеркнуть, что испытывает к Иосифу Виссарионовичу особые, теплые чувства.

«Ничего плохого в том, что в моей приемной висит портрет Сталина с ребенком на руках, я не вижу. У меня в кабинете вообще много портретов руководителей государства с детьми — и Ленина, и Путина», — говорит Крупин, видимо, предлагая читателю самостоятельно продолжить смысловой ряд. Или просто подчеркивая, что «все это лишь декорации».

Общим местом стали рассуждения о том, что драматургам и писателям не удается успевать в своих фантазиях за текущим спектаклем российской жизни. Соберешься придумать что-нибудь эдакое — а в реальности это уже воплощено очередным депутатом, омбудсменом или заместителем министра.

Участники спектакля выкидывают сколь лихие, столь же и бессмысленные коленца, которые в ином театре посчитали бы халтурой плохого сценариста: священники, чьи церкви взрывали коммунисты, освящают памятники Сталину, депутаты выискивают в экранизациях любовных историй Николая Второго очернение и попрание моральных норм.

И кажется, что все это происходит исключительно ради культурологической диверсии, а не ради какого-то практического смысла. «Культура является бессмысленным осмыслением мира», — писал Ги Дебор в своем «Обществе спектакля». Важность культурной жизни недавно была особенно подчеркнута и на съезде «Единой России». Проекты «Парки малых городов» и «Театры малых городов» обозначены как приоритетные задачи на ближайший год. (Герои этого номера — Кирилл Серебренников и Сергей Капков — могли бы возглавить эти проекты. Но им почему-то не предложили.)

Один из моих знакомых, бывший делегатом этого съезда, рассказал, что по поводу культурной повестки в регионах вообще и театров в малых городах в частности говорилось очень много и подробно.

Про важность культурного досуга населения, и про влияние этого досуга на демографические показатели, и про необходимость поддерживать репертуар, посвященный актуальной повестке.

А через неделю он услышал это обсуждение в пересказе регионального чиновника своим подчиненным: «Ну, и по театрам малых городов. Главное, чтобы на сцене без голых детей и гомосни».

«И вот это действительно грустно, — сожалеет он. — А портрет Сталина в кабинете — это просто театральный жест». ≠