Всё это браки

Вам, наверное, знакомо это чувство: зима, вы наконец уехали в отпуск, сидите на балконе где-нибудь в теплых краях, все, как положено, и тут вам приходит сообщение: «Меня вызвали в Следственный комитет». Ну с кем нынче не бывает. Сплошь и рядом, по любому поводу. В случае с моей свояченицей Верой, которая прислала ровно такое сообщение несколько недель назад, повод заключался в том, что восемь лет назад она написала детскую книжку. Писательница Людмила Улицкая издавала серию о терпимом отношении к другим людям и попросила Веру, которая тогда была аспирантом-антропологом, написать про семью.

Книга называлась «Семья у нас и у других», и в ней рассказывалась история русского мальчика Кирилла и его одноклассника, абхазца Даута. Семьи у них были устроены очень по-разному: у одного — строгий, но обаятельный патриархат, у другого — веселое хитросплетение родных и приемных родителей, сводных, единокровных и единоутробных братьев и сестер. Параллельно описывались семейные обычаи и особенности разных народов и времен — от Библии и царя Эдипа до разрешения гомосексуальных браков в Голландии и запрета на браки однофамильцев в дореволюционной России. Следователи позвали Веру, потому что проверяли 200 жалоб от родителей, которые пришли на книгу. Но беспокоил их не царь Эдип, а африканский народ азанде (раньше их еще называли ньямньям, но сейчас это считается обидным). Дело в том, что у этого народа были так называемые «мальчики-жены» — азанде практиковали многоженство, и женщин на всех не хватало, поэтому многие воины брали себе в жены юношей 12-20 лет, которые, повзрослев, сами становились воинами и мужьями. Уже после того, как Вера поговорила со следователем, оказалось, что ее книгу проверяют на предмет пропаганды гомосексуализма еще и в Ульяновске: в прокуратуру пожаловались, что книга оказалась в местной библиотеке.

Страшно представить, что бы случилось с родителями, следователями, прокурорами и библиотекарями, если бы они узнали подробности жизни азанде, которых в книге нет. Антрополог Эдвард Эван Эванс-Притчард рисует такую картину их быта: юноши собирали листья для ложа своих мужей, носили им воду, поддерживали очаг в доме и помогали на огородах. Они готовили маниок и сладкий картофель, а перед общей трапезой, по заведенному среди всех порядочных жен-азанде обычаю, припрятывали самые лакомые куски, чтобы муж мог поесть позже, когда снова проголодается. И, разумеется, в военных походах они несли щит своего супруга. Если родителей мальчика-жены вполне устраивало, как с ним обращается его муж-воин, они могли обменять сына на дочь, и обе стороны оставались в выигрыше: воин получал женщину, а родители — хорошего, проверенного зятя. Правда, даже знатные люди и представители королевского рода, которые никакого недостатка в женщинах не испытывали, зачастую не отказывались от своих мальчиков-жен: они не только брали их с собой в военные походы, но и жили с ними при дворе.

Лесбийские отношения у азанде тоже были, но тут их нравственные установки куда ближе к современным российским. Они считали это чем-то сродни черной магии, которую называли «адандара»: женщины, вступившие в связь друг с другом, наносят порчу на своих мужей. По преданиям несколько азандских королей — Базингби, Гбудве, Вандо и другие — умерли, узнав, что в их гаремах есть лесбиянки. Наверное, именно этого и боятся люди, которые пишут жалобы в Следственный комитет и требуют убрать книги из библиотек. Адандара — страшная штука. Увидишь или прочитаешь что-нибудь не то — так и умереть не долго.