«Этот новый мир»: новый фильм Луи Гарреля о жизни на пороге перемен
Отец семейства возвращается домой и собирается заняться сексом с любимой женой, когда обнаруживает в доме сына-подростка: он продал самокат, поэтому теперь торчит в квартире. Кажется, втроем они ежедневно говорят за обедом о том, как прошел день, но самого главного родители, как это часто бывает, не знают. Уже несколько месяцев их единственный ребенок планирует крестовый поход против экологической катастрофы — да еще и не один, а в большой компании одноклассников и друзей.
Над детской мечтой можно было бы посмеяться, вот только из дома исчезло мамино винтажное платье Dior, коллекционные часы, несколько запыленных бутылок старого дорогущего вина — а может, и половина вещей, которые лежали без дела и никто ими не пользовался. «А как же книги на латыни твоего дедушки?» — «Вы их не читали! Вы же не знаете латынь!» Родители правда давно не разбирали квартиру: в их дорогом доме по углам пылятся предметы роскоши, на которые они годами не обращали внимания. Так что и «старая картина с голой девушкой и стариком», и подсвечники позапрошлого века — забытые знаки престижа, которые могут принести пользу. «Не трогаете, значит, не нужно», — заявляет подросток Жозеф, нашедший «барахлу» лучшее применение. Он продал все в интернете, чтобы собрать деньги на экологическую инициативу.
Долгое время он и его ровесники готовят делегацию для поездки в Сахару, чтобы спасти Центральную Африку от засухи и перекачать воду из ближайших водоемов — Атлантики, Средиземного и Красного моря. Чтобы на континенте появились озера, которые образуют новую экосистему — с растениями, насекомыми и животными. Родители Жозефа слушают монолог сына как детский бред, пока не понимают, что экологическая катастрофа в Париже, где от грязного воздуха надо спасаться в респираторах, имеет куда больше отношения к реальности, чем привычка чахнуть над дедушкиным наследством. Перемены начнутся с поездки всей семьи в Булонский лес, где дети регулярно устраивают экологические собрания, расчерчивают карту Африки и рисуют маршруты экологической помощи. Оказывается, они правда решили действовать. У них есть обратная связь от промышленников со всего мира, инвестиции от Международного валютного фонда и даже письмо поддержки из французского МИД. Вот только нужно дождаться, чтобы хотя бы кто-то из подростков стал совершеннолетним, чтобы взять на себя ответственность в этом новом мире, который все еще принадлежит «старым взрослым».
Французское авторское кино всегда ставило на молодость, а не на зрелость. Сам Луи Гаррель сыграл революционера-бонвивана в «Мечтателях» Бертолуччи — мелодраме о троих взаимно влюбленных молодых киноманах, для которых закрытие Синематеки в 1968 году было достаточной причиной забраться на баррикады. Мечтатели Бертолуччи витали в облаках, любили кино, вино и разговоры, презирали родителей за буржуазную квартиру и привилегии, но в целом бунтовали с ленцой и в последний момент. Возможно, именно поэтому движение 1968 года было таким краткосрочным.
Новые несовершеннолетние революционеры, по версии Гарреля, закаляются с детства и готовы доводить дела до конца — правда, юношеский пыл перемен привычно завязан на пылкой ранней любви, флирте и ревности. Не спрашивая разрешения у взрослых, дети гуляют своими маршрутами, целуются, флиртуют и занимаются сексом — и это тоже часть нонконформистской жизни, куда взрослым доступ закрыт.
Родители Жозефа — единственные взрослые, кроме полицейских, кого правда задевает и волнует поведение ребенка, и дело не в платье Dior. Оба понимают, что что-то недоговорили, не услышали, не спросили у сына вовремя — и теперь отброшены на противоположную сторону, в другую жизнь: где электричество жгут ради красоты интерьера, едят дорогую еду, доставленную с другой части света, и покупают в разы больше вещей, чем нужно на самом деле. Скорости у взрослых тоже другие: «Мы решили давно — два часа назад», — рассказывает Жозеф о срочной делегации. «Надо торопиться, ведь скоро мы станем такими же, как вы». Одно дело — обсуждать колониальную вину перед Африкой за бокалом вина или на университетской кафедре, другое — писать письма в китайскую корпорацию. Болтать — не мешки ворочать, но как странно, что дела в свои руки решают взять дети, которым ничего по закону нельзя, а не взрослые, которым можно все, а они ничего не хотят.
Конечно, фильм Гарреля, снятый под впечатлением от феномена Греты Тунберг, — кино о внимании к неминуемой катастрофе и беспокойстве нового поколения. Но еще и новый виток драмы отцов и детей, где верхи не хотят, а низы не могут. «Ты был переполнен идеями. Но со временем твои идеи исчезли», — говорит мать Жозефа его отцу: пару играет реальная супружеская пара — Летиция Каста и Луи Гаррель (и в их игре ощущается доверие и привычка давнего союза). И прибавляет: «Кажется, я больше тебя не люблю». Жизненные силы меняются на скепсис и спасительную иронию, а большие планы преобразовать мир остались где-то далеко позади. Дети тем временем говорят иначе: «У нас нет времени на ревность, мы скоро умрем» — и, отбрасывая личные конфликты, продумывают стратегии борьбы с перенаселением. Например, почему бы не вытянуть жребий и не умереть каждому второму? И нет, не старикам, а молодым взрослым детородного возраста. Если долго не беречь питьевую воду, в голову меняющим мир придут еще какие-нибудь идеи.
Другой французский режиссер Оливье Ассайас снял о мятежных французских подростках два очень перекликающихся с драмеди Гарреля фильма. В «После мая» он взялся за историю парнишки, попадающего в центр событий 1968 года слишком инфантильным, чтобы воспользоваться возможностью. Листовки, собрания и митинги — это очень важно, но куда важнее первая любовь. В его «Ноктюраме» подростки, задумавшие теракт против капитализма, оказываются в осаде в торговом центре и часами бродят среди манекенов и люксовых товаров: их будущее — быть в заложниках.
Этот «новый мир» — действительно новый. Не только потому, что объединить подростков могут социальные сети и информация со всего мира. Не только потому, что их речь может разойтись по всему миру буквально со скоростью света. А, возможно, потому, что испуганный деятельным сыном папаша все же побежит в магазин за мешками для сортировки мусора и энергосберегающими лампочками. Если не из экологической осознанности, то из желания просто остаться рядом с любимым ребенком. Сила именно этой привязанности к любимым, ставшим далекими, может побудить нас к маленьким действиям. И мираж воды в Сахаре наконец превратится в настоящее озеро.