Лица поколения двадцатилетних: Савелий Патрушев, 19 лет, Томск

По выходным Савелия можно встретить в кальянной в подвале одного из первых в городе постсмодернистских зданий. Он здесь свой: за первые две недели работы заведения успел перезнакомиться со всем персоналом. Дымят, пьют чай или что покрепче, играют в настолки или PlayStation, общаются.
T

САВЕЛИЙ ПЕТРУШЕВ

Томск



19 лет

По выходным Савелия можно встретить в кальянной в подвале одного из первых в городе постсмодернистских зданий. Он здесь свой: за первые две недели работы заведения успел перезнакомиться со всем персоналом. Дымят, пьют чай или что покрепче, играют в настолки или PlayStation, общаются.

Я военнообязанный, если призовут
в  армию, пойду служить — за права надо расплачиваться обязанностями, иначе чем ты лучше тех, кто презрел закон

Сава обычно приходит с большой компанией — десять и больше человек. Он почти всех подсадил на нарды, иногда и незнакомцы присоединяются к их игре. Собираются друзья спонтанно и могут тусить до утра, перемещаясь из кальянной в клуб или к кому-нибудь в квартиру.

Он свой во всем городе: и среди пацанов, которые «контролируют» район, и среди золотой молодежи, и в компании тусовщиков. Сава любит Скриптонита, Shortparis, «Аффинаж», хотел бы послэмиться под Макса Коржа. Но в Томске не всегда есть такая возможность — зимой тут затишье культурной жизни, которое длится до таяния снегов. В декабре был концерт одной из любимых групп Савелия — «Свидание». Вокалист разговорился с Савой — жаловался на холод. У «Свидания» есть песня на смерть Джона Леннона:

Пули не знали, в кого их стреляли,

В полете кричали «Прости»,

Если б мы знали, в кого нас стреляли,

Конечно б пытались спасти.

Иногда Савелий приезжает из центра Томска в Северск, где родился. Раньше населенный пункт на северо-западе Томска назывался «П/я № 5». В конце 1940-х здесь начали строить комбинат по производству высокообогащенного урана. В начале 1950-х СХК, Сибирский химический комбинат, объединивший четыре завода, начал свою работу. Город — почтовый ящик стал Северском, в документах его обозначали как Томск-7, въезд для иностранцев был закрыт.

Родители Савы познакомились в 1993-м — тогда же в Северске произошла первая после Чернобыля крупная радиационная авария. Четвертый уровень по шкале INES — «авария с локальными последствиями», о которой писала даже The Washington Post. Сейчас об этом почти не вспоминают.

Отец ушел из семьи, когда Савелию было шесть. Мальчик с матерью переехал в областной центр. Сава считает, мать воспитала его по-мужски. Точнее, он воспитывал себя сам: мама много работала, а отца он видел в основном по выходным. Тот исправно оплачивает учебу сына в педагогическом и подкидывает ему на личные расходы тысяч пять в месяц.


Сава хотел быть поваром, но родители настояли на вузе, и он поступил на истфак. От здания на Каштачной горе, в котором находится исторический факультет ТГПУ, всего 13 минут пешком до Поклонного креста — мемориала жертвам репрессий. Сначала колчаковцы расстреливали здесь врагов, потом в овраге хоронили тысячи умерших от тифа, в 1930-х годах Каштак снова стал местом массовых расстрелов и захоронений. Здесь погибли поэт Николай Клюев, философ Густав Шпет, князья Голицыны и Долгоруковы и еще порядка 9 тысяч человек.

Когда Савелий был старшеклассником, ни в учебнике, ни в экзаменационных билетах не было ни слова о репрессиях. «Я не хочу быть педагогом здесь, потому что я понимаю — никто тебе не позволит говорить все как есть, особенно в школе, особенно в муниципальной. Педагоги должны все рассказывать и показывать, как было на самом деле. Пусть дети сами делают свои выводы».

Один из его прадедов был раскулачен и отправлен в Воронеж. Еще два прадеда погибли на фронте. Дед Савелия — настоящий советский self-made man. Рос без отца, вырвался из забытой богом деревни в Алтайском крае, поступил в Томский университет радиоэлектроники, сделал успешную карьеру: сначала в КГБ, дослужившись до генерала, потом стал вторым лицом в Томске-7. У Савелия отличные отношения с дедом, они могут поговорить о многом, но не о политике — совершенно не совпадают точки зрения. Не совпадают они и с отцом, приверженцем идей «русского мира». Великий вождь и советская ностальгическая романтика Саву не впечатляют. «Дедушки-бабушки, которые жили при Сталине, считают его богом. Я слышал новость про то, что 80% населения одобряют Сталина, у меня волосы дыбом встали!»

Довольно быстро главным делом Савелия стала работа в студенческой медиаредакции. Сейчас он хочет перевестись на журфак в ТГУ: «Я никогда не буду делать то, что мне не нравится. Я сейчас в педагогическом не учусь, потому что мне неинтересно». Отец против идеи с журфаком: не верит в удачный исход и не хочет финансировать эту попытку.

Матери Савелия было важно, чтобы он с детства знал, откуда берутся деньги. Она хорошо зарабатывала продажей рекламы на радио, которое вещало на территории Северска, потом захотела чего-то большего и открыла ИП. Его отец с 1990-х покупает и продает шахтное оборудование. Лет в 15 Сава заработал первые 200 рублей — озвучил рекламный ролик одного автопроизводителя. С тех пор он постоянно где-то подрабатывает, однако тяги к деньгам у него нет, как и карьерных планов. «Мама в своем ИП больше налогов заплатила, чем заработала».

Он много работал на ногах и привык проходить по 10 километров по городу, офисная жизнь его не привлекает. Идеальная работа для Савы та, «на которой не замечаешь, что работаешь» и которая приносит денег столько, чтобы хватало на основное. Сейчас его расходы — еда, тусовки, приличный внешний вид, еще надо отложить на путешествия. Сигареты съедают приличную часть бюджета, курит Сава с 12 лет, пачка уходит за полтора дня. Прямо сейчас на все это ему было бы достаточно тысяч 30 в месяц, а потом можно будет и о большем подумать.

Большая часть его окружения иного мнения о деньгах: им хочется крутой карьеры, а это, скорее всего, работа во властных структурах и гос­компаниях. И одновременно почти все его сверстники недовольны правительством. «Цены растут, а зарплаты — нет». «Но они готовы работать на государство, потому что хотят денег, хотят к кормушке».


Сава говорит на английском — подтянул язык в чатах онлайн-игр — и впервые задумался о политике всерьез, когда играл в Counter Strike и разговорился в игровом чате с поляком. Темы были самые разные: от того, ходят ли в Сибири медведи по улицам, до украинских событий. «И тут он меня спрашивает: "Почему вы напали на Украину?" А я не знаю, что ответить! Начал изучать вопрос, пришел к мысли: кажется, мы что-то не то делаем. Про [евро]майдан я думал как про абстрактный ад, а сейчас понимаю, что раз случилась революция, то люди чем-то недовольны и у них нет другого пути. В революции ничего хорошего нет, но так бывает. Я удивляюсь нашим патриотам, которые говорят, что революцию спонсирует Америка».

Савелий верит в «нормальных политиков» — например, таких, как мэр Якутска Сардана Авксентьева. «Она урезает ненужные расходы, выделяет деньги туда, куда надо. Якутия — единственный субъект федерации, где стоимость проезда не подняли, а опустили на два рубля!»

В 2014 году Сава с отцом отправились на машине в Крым. «На въезде в Керчь — разруха. А в Севастополе более-менее, обычный городок», — вспоминает Сава. Тогда они проехали пол-России. «Было видно — везде свои косяки. Но в Волгограде вот очень красиво, несмотря на сов­ковые постройки. Элиста — там мирно, спокойно, вся атмосфера классная».

Он знает человека, который тоже поехал в Крым на отдых, а там ему сделали предложение поработать снайпером-наемником. Он провел в Донбассе пять месяцев, вернулся домой — полтела в шрапнели: товарищ закрыл собой от мины, хватило только на половину. «Платили 150 тысяч рублей в месяц: он поднял денег, закрыл все кредиты, открыл свой бизнес по отделке домов. Но война такая вещь — он приехал оттуда и все время бухает».

Сава не готов брать в руки оружие, но к срочной службе относится спокойно: «По Конституции у меня есть права и обязанности. Я военнообязанный, если призовут в армию, пойду служить — за права надо расплачиваться обязанностями, иначе чем ты лучше тех, кто презрел закон». Сейчас он годен с ограничениями. Один его знакомый рвался в армию: уговорил врача помочь со справкой «годен». В итоге простыл на плацу и заработал пневмонию, едва вышел из больницы — сорвал спину. Через полгода такой службы его отправили домой. «Зато на руках военник, — подытоживает Савелий, — на работу будет проще устроиться».

Бабушка Савы хотела переехать из Томска, когда ей было 40, но реализовать желаемое удалось лишь через 20 с лишним лет, уже после выхода на пенсию. Она всю жизнь проработала музыкальным руководителем в детском саду, нашла на «Хедхантере» вакансию музрука в одной из столичных гимназий с приличной зарплатой. Мать тоже который год сидит на чемоданах. Ей хочется воздуха, глобальных проектов, которые приносили бы удовольствие, и финансовой стабильности. Многие из ее окружения — «те, кто видит чуть больше своего кабинета» — уже уехали. Наиболее привлекательными кажутся Москва, Уфа, Казань — миллионники, где можно реализовать потенциал.


Сава в своей комнате. Сава ужинает с матерью

Савелий говорит, многие его знакомые хотят переехать в другой город. Гораздо меньше тех, кто хочет в другую страну. В России, на его взгляд, «люди не понимают, что им можно, а чего нельзя, живут в страхе — "не то сделаем да по рукам получим", — особенно те, у кого есть дети и семьи. Он считает, что в Европе лучше обстоят дела и со свободой СМИ. Лучший друг Савы из Екатеринбурга учится в Словакии, одна из подруг — в Германии. Он говорит: "В глубине души я бы хотел уехать. Но мне нравится наш менталитет — у нас есть классные люди. Мне нравятся люди в России".

"В Питере и Москве вся движуха. Здесь же что-то ловить в смысле работы тяжело. Можно найти работу официанта — заведений куча. Можно быть педагогом. А что-то другое — тяжело. Но в Москву я не хочу, для меня это ад. Не смогу". Главное, что Савелия напрягает в столице, — расстояния. Он не готов стоять часами в пробках и толкаться в метро, играя в игрушки на телефоне, чтобы убить время в пути. "Когда я закончу вуз — вот тогда мне придется разбираться с этим: уезжать, зарабатывать деньги".

До поступления в вуз у него был закрытый от родственников аккаунт в соцсетях. Мать он разблокировал, только когда попал в редакцию университетского ТВ, — понял, что надо стать более открытым в соцсетях и следить за тем, чтобы контент на странице не был слишком вызывающим. Сейчас у него, как и у многих молодых людей его возраста, два аккаунта — основной и публичный, в котором почти нет постов. "В соцсетях я читаю новости и слежу за творчеством многих людей. Новости — раньше на "Медузе", сейчас на "Пикабу" и группах "ВКонтакте". Bad News, например, "Сталингулаг" или "Сатира без позитива" — там постоянно хейтят всю Россию".


Вещи Савелия: фотоаппарат Nikon, студенческий билет, сборник эссе Сьюзен Сонтаг "О фотографии", телефон, зачетная книжка, наушники, сигареты

Савелий тратит много времени на поиск новой музыки: постоянно мониторит инстаграм, SoundСloud или паблики "ВКонтакте" типа "Родного звука". На YouTube смотрит видео творческого объединения "Газгольдер", проекта "Ещенепознер", ну и Дудя, главное преимущество которого — выбор интересных гостей: "Я к нему нейтрально отношусь. Мне важен материал, который он дает", — отмечает Сава. Кроме интервью в топе исторические темы и разборы трейлеров. Лента подписок огромна: Варламов, Навальный, "Радио Свобода", "Кликклак", MyGap и даже Дмитрий Пучков ("Только если не политика", — подчеркивает Савелий). На просмотр видео тратит часа три. Телеграм Сава читать перестал — говорит, слишком большой, отягощенный дублированием постов информационный поток. Зато в преддверии перехода на журфак он завел свой канал, посвященный вопросам социализации и формирования гражданской ответственности.

Меньше года назад он увлекся фотографией: за два месяца перечитал кучу литературы и прошел по конкурсу в фотографы университетского ТВ, обогнав тех, кто занимался фотографией два-три года. Съемку репортажей не любит — но надо. Рука набивается, как и мастерство владения камерой. В свой инстаграм Сава выкладывает микроистории из трех фото.

"Себя я пока мало где вижу. Сейчас я получаю образование и не представляю, чем буду заниматься дальше". ≠


{"width»:1290,"column_width»:177,"columns_n»:6,"gutter»:45,"line»:20}
true
960
1290
false
false
{"mode»:"page»,"transition_type»:"slide»,"transition_direction»:"horizontal»,"transition_look»:"belt»,"slides_form»:{}}
{"css»:».editor {font-family: EsqDiadema; font-size: 19px; font-weight: 400; line-height: 26px;}"}