Детские книги на взрослые темы: книга первая — «Дети ворона» Юлии Яковлевой (цикл «Ленинградские сказки»)

Жанр: исторический роман, семейная сага.

Многотомная эпическая сага о детях, живущих в сталинские годы во времена репрессий, замешанная на магическом реализме и абсурдистской традиции. Почему-то ночью уехал в командировку папа, а через несколько дней бесследно исчезли мама и младший братишка, и Шурка с Таней остались одни. «Ворон унес», — шепчут все вокруг. Но что это за Ворон и кто укажет путь-дорогу? Границу между городом Ворона и обычным городом перейти легче легкого — но только в один конец. Лишь поняв, что Ворон в Ленинграде 1938 года — повсюду, бесстрашный Шурка сумеет восстать против его серого царства.

Книги, которые нетривиально говорили бы с детьми об истории и сталинских репрессиях, выпускались и до Юлии Яковлевой: успел выйти «Сталинский нос» Евгения Ельчина, это была книга-прецедент; вышел «Сахарный ребенок» Ольги Громовой о пятилетней Элле, отправленной в лагеря как дочь изменников родины; выходило переиздание «Девочки перед дверью» Марьяны Козыревой. «Сталинский нос» был маленькой фантасмагорией, но не претендовал на историческое исследование или на роман. Книга Громовой — отличная художественная мемуаристика. А вот «Дети ворона» — это уже современный роман и современный взгляд на исторические события.

«Дети ворона» пришли к нам самотеком — в общую редакционную почту. Мы сразу схватили ее — про это есть легенда, как редактор русских текстов Маша Соболева и главный редактор Ира Балахонова, обнявшись, зарыдали от счастья. Получив книгу, мы сразу взяли ее в каталог международных прав (список, куда вносятся книги, потенциально интересные зарубежным издательствам. — Правила жизни), быстро сделали эскиз обложки — и повезли на Болонскую ярмарку детской книги (одна из крупнейших книжных ярмарок в мире. — Правила жизни). Когда я летела на выставку и читала pdf, у меня садились ридер, телефон, ноутбук, и я во время пересадок и во всех аэропортах пыталась все зарядить, чтобы хоть как-то, на чем угодно дочитать — было просто не оторваться. Стало ясно, что это была большая удача.

Юля выбрала непростой формат, в котором магический реализм сочетается с невозможной исторической достоверностью в мельчайших деталях. Она перекопала множество архивов и провела огромную работу, хотя есть читатели, которые что-то да находят — трамвай туда не ходил, а здесь не то поют. Но работа над исторической фактурой была очень большой — как в «Детях ворона», так и в последующих книгах цикла. Юля — потомственная петербурженка, она много изучала историю и культуру, она по своей природе неравнодушна ко времени, к его приметам. И это очевидно в тексте. Когда читаешь, прямо чувствуешь, что «не могла не написать».

Из современных русских книг последнего десятилетия подобным образом с темой работает одна книга, недостаточно оцененная, — «Облачный полк» Эдуарда Веркина. У него тема Великой Отечественной войны рассмотрена с точки зрения современной литературы, сделана современными приемами, тоже не без магического реализма. И здесь он также очень уместен — степень сакральности и мифологичности войны этого решения практически требует, — и именно благодаря этой находке книга становится такой сильной. Так же как и у Юлии, которая рассказывает о невозможно страшных временах, которые тоже в реальность уложить сложно.

Юля давала много трактовок метафорам «Детям ворона». У детей ломается мир, расползается по швам. Их взгляд меняется от отчаяния и голода в блокадном городе. Надо помнить еще, что в начале книги речь идет о тридцатых годах, а это время абсурдистской — хармсовской — литературы, которая не могла за такое короткое время осмыслить так резко изменившуюся реальность. Принять то, что происходило в стране от революции до тридцать седьмого года, без ощущения, что мир сошел с ума, просто невозможно. Как будто ты в сумасшедшем доме находишься постоянно. Так что выбор формы — это и дань духу времени, в котором царил абсурдизм. Кроме того, конечно, магический реализм дает возможность сделать образы выпуклыми, ощутимыми — то, что невозможно в мемуаристике. Мемуаристика не дает возможности поставить себя на место героев — ты всегда знаешь, что это история про конкретную девочку, которая теперь бабушка, и это к тебе отношения не имеет. А тут — ребенок-герой, который просто мальчик, и на его месте ты. Или твой ребенок.

С «Детьми ворона», конечно, есть проблема — юный читатель, который будет читать сам, точно спросит взрослого: почему на стенах вырастают уши? И этот образ вам придется объяснить — и про систему стукачества и доносов, и про тотальный шпионаж друг за другом, и про «болтун — находка для шпиона». То же самое с «прозрачными людьми»: трудно понять без контекста про врагов народа, но сложно не понять образ, а признать и рассказать детям о тысячах и миллионах людей, обвиненных неизвестно в чем. Как вы сможете рассказать — столько глубины и будет в этой книге. А поводов для вопросов тут будет достаточно, Юлия безжалостна к этому времени.

Мы сразу знали, что у «Ленинградских сказок» будет пять частей. Юле хотелось написать историю про жизнь семьи, которая переживает времена сталинских репрессий. Это не короткий период — нужно было охватить период с тридцать седьмого по пятьдесят третий год, целая сага о семье в самое страшное время. В один том это упихнуть невозможно. Четыре тома уже вышли, а пятый, про 50-е, еще в долгих планах — что Юлия сделает с последней частью, неясно. Но очень интересно. И очень важно, ведь это работа над коллективной травмой в первую очередь, и рассказ о семье — во вторую. По большому счету схожее у нас получилось и в «Истории старой квартиры» — это как бы условная семья, но вообще-то общая.

«Дети ворона» вызвали большой интерес как со стороны тех, кто готов к теме, так и жесткую агрессию со стороны тех, кто не готов. В патриотических пабликах «ВКонтакте» ходила информация вроде «Посмотрите, чему эта тварь учит наших детей». Это долго продолжалось, в интернет-магазине «Лабиринт» было видно, как приходили люди и обнуляли рейтинг у книжки. В комментариях все еще идут холиварные войны.

Одна из моих любимых историй — молодой блогер попросила книжку на отзыв и начинала рецензию со слов: «1937 год, обычная сталинская хрущевка». Кроме того, многие блогеры фотографировали книжку, обложив ее конфетами и цветочками, даже вторую часть, про блокаду. Тут и понимаешь степень гражданской просвещенности, до какой степени люди не знают своей истории. И важность Юлиного замысла — страшно, когда в стране с такой историей нет книг, осмысляющих этот опыт.

Есть люди, которые приходят за этой книжкой специально — себе или не себе: «Нам надо, потому что больше не с кем поговорить». При этом, по моим наблюдениям, многие взрослые не знают, что такое «воронок», черная машина, на которой увозили людей по ночам в НКВД, символ террора. Можно не обманываться абсолютно — «обычная сталинская хрущевка» у всех в голове.

Дети реагируют на книги очень индивидуально. Есть те, кто прочитал и говорит, что все понял. Книга существует и в театральном формате — в постановке режиссера Кати Корабельник в Центре им. Мейерхольда. После спектакля для детей организуют дискуссию, где они изучают и читают вслух реальные письма из детских домов и приютов, предоставленные «Мемориалом».

«Ленинградские сказки» для нас имиджевый проект, может быть, то, ради чего вообще стоит делать издательство. Мы бы издавали их в любом случае, хотя книги хорошо продаются: три тиража уже закончились. Помогло англоязычное издание «Детей ворона» — в 2016 году книга получила в Болонье награду английского фонда Book Trust, который поддерживает переводы c других языков на английский. «Детей» отобрали из более четырехсот книг — все были под большим впечатлением. Писатель и иллюстратор Крис Риддел, возглавлявший жюри, сказал, что это великий и вневременной текст, и не только про сталинские репрессии, а про противостояние человека и тоталитарной машины, что это дико актуально. Книга вышла на английском языке в 2017 году в издательстве Penguin в хорошем переводе, на нее выходили отзывы в The Guardian и The Times. Надеемся, что после выхода пятой части на серию вновь обратят внимание. «Ленинградские сказки» этого точно заслужили.