Детские книги на взрослые темы: книга четвертая — «Рыжие леса» Николая Голышева
«Рыжие леса» Николая Голышева
Ветер гуляет в кронах тополей.
Далеко время летит над морем.
И лес расступается.
И вдруг появляется дивный свет,
Который я видел во сне...
Все началось с фразы, сказанной Колей в шесть лет: «Собака потеряла весну». Его папа заметил, что сын разговаривает по-особому — он таким родился, он так живет и дышит. «Рыжие леса» — сборник стихотворений Коли Голышева, мальчика с синдромом Дауна, об одиночестве, природе, любви и музыке. Оттолкнувшись от стихов, книгу проиллюстрировала художник Маша Судовых — так получилась уникальная, очень красивая детская книжка-картинка, показывающая, что каждый из нас — особенный.
Как создавалась книга
То, как появились «Рыжие леса», — необычная для нас история. Книга началась со спектакля. Создательница издательства «Поляндрия» Дарина Якунина сходила в БДТ на спектакль Яны Туминой «Колино сочинение» по мотивам книги Сергея Голышева «Мой сын — даун», который потом взял «Золотую маску» в двух номинациях — «Куклы. Лучший спектакль» и «Работа актера». Дарину заинтересовала история Коли, она связалась с режиссером, стала как-то все это раскручивать, познакомилась с семьей Коли и им самим. У нее возникло желание издать что-то еще. У нас не было готовой идеи, был только голый текст — Колины стихи.
По счастливому стечению обстоятельств в это же время художница Маша Судовых, с которой мы не были на тот момент знакомы, прислала нам на почту портфолио, которое в любой другой момент времени оказалось бы некстати. Это были интересные иллюстрации, но вроде как не совсем в нашем стиле, не для ярких детских проектов. Мы бы, наверное, сказали: здорово, но не в нашу кассу. Но здесь совпало — Дарина лично курировала проект, увидела это портфолио и поняла, что здесь может быть совпадение. Маше дали возможность стать одновременно редактором-составителем и иллюстратором этой книги.
Текста было много, нужно было выбрать стихи, собрать их в более-менее целостную концепцию и выпустить книгу небольшого формата. Маша сама придумала, как будет выглядеть и что на рисунках не будет человека. Надо сказать, что стихи без картинок меня не очень цепляли, потому, что я в принципе стихи не очень воспринимаю. Но когда это была уже собранная картинка, я стала воспринимать книгу иначе. Она действительно получилась хорошей и цельной, несмотря на то, что выросла из набора текстов и простого желания ее сделать.
Про контекст
Мы не пишем на обложке крупно диагноз Коли. У нас на эту тему был спор — важен ли контекст, важно ли сообщать, что это не просто стихи, а стихи ребенка с синдромом Дауна. Мы сознательно уходили от подчеркивания этой темы — наверное, хотелось в первую очередь показать, что это просто хорошие стихи хорошего человека.
Единого мнения на эту тему нет — говорить про контекст или не говорить, считать, что это особенные люди или что все люди особенные. Но сам разговор на эту тему сейчас необходим. Он ведет к тому, что людям с синдромом Дауна не нужен однобокий взгляд — только сострадание или повышенное внимание. Любые варианты работы с таким материалом — это сложный, пограничный разговор о том, насколько заболевание и личность вообще связаны.
О реакции на книгу
На старте «Рыжий лес» воспринимался вне контекста просто как красивый стихотворный сборник, который привлекает внимание визуально. Когда в него заглядывают — говорят: ах, какие стихи, а потом уже идет контекст. Я никогда не протягивала ее со словами «это стихи мальчика с синдромом Дауна». Сначала она сама по себе привлекает, а потом по ситуации.
Многие взрослые опасаются таких книг, так как сами не знают, как об этой теме поговорить. В фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) в какой-то момент разразилась дискуссия — надо говорить о диагнозе или не надо говорить. Вполне себе взрослые люди, журналисты, блогеры, околокнижная тусовка с диаметрально противоположными взглядами. Мы всегда за деликатность — мы не собирались обеспечивать книге коммерческий успех, говоря, что она такая редкая, про редкое и вообще редкий зверь. Если вам не хочется и вы не влюбились в текст, то не надо брать ее потому, что жалко автора. Это тоже нечестно, неправильно.
Мне кажется, что честнее реакция — красивая книга, хочу и куплю, и покажу ребенку. Я поддерживаю именно такую родительскую реакцию.
«Рыжий лес» для детей не самых маленьких, я считаю, что ее раньше лет пяти не надо давать — она еще не раскрывается в полной мере, иначе устроен ассоциативный ряд у ребенка. От нее большее удовольствие получат чувствительные дети уже школьного возраста. Дети очень хорошо чувствуют тревожность, которая заложена в «Рыжих лесах», причем она там и в иллюстрациях, и в тексте. Дети не боятся страшных иллюстраций, не боятся темных иллюстраций, не боятся тревоги, — если это контролируемая тревога. Кстати говоря, Маша в какой-то момент для своего инстаграма (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) перевела стихи на английский — это очень интересно. Они ее очень зацепили, и она с ними все еще живет, регулярно рассказывает о них.
Мы включили «Рыжий лес» в каталог международных прав (список, куда вносятся книги, потенциально интересные зарубежным издательствам. — Правила жизни), которым сейчас занимаемся. Мы сами со стендом на зарубежных выставках пока не стоим, но ее несколько раз отправляли в рамках Франкфурта, Болоньи, Лондонской ярмарки в пуле российских книг, и очень надеемся, что она выйдет где-то еще, но пока не случилось.
Книга как проект
Это изначально строго некоммерческий проект, какую-то часть книг мы передавали на благотворительность, какую-то — продавали по максимально низкой цене. Это просветительский ход, сознательное решение. Мы сразу решили, что книга будет стоить сто пятьдесят или двести рублей, невзирая на расходы. «Рыжий лес» разлетелся быстрее, чем мы рассчитывали. За счет низкой цены мы снимали раздумья: ой, потрачу я пятьсот рублей или не потрачу. Оставляли решение за эмоциями.
Каждый раз, когда мы можем позволить себе сложную книгу — мы стараемся это делать. У нас как раз в плане на этот год несколько книг про смерть. Например, недавно к нам пришел сигнал (первая копия. — Правила жизни) книги Роба де Воса «Дом на дереве» с иллюстрациями Шарлотты Северинс, где мальчик с мертвым дедушкой общается.
С российскими книгами сложновато — все должно сложиться, такая книга не может быть вымученной. «Рыжие леса» не сложились бы, если бы не совпали спектакль и появление Маши Судовых. Была эмоция, которая подкрепилась случайностью, а случайность подкрепилась работой. Авторам легко говорить о классных веселых книгах, но когда автор создает книгу про сложное, это и будет первая мысль — будет сложно в работе, в продаже, в разговорах.
Те же «Океаны между нами» Иры Зартайской — мы понимали, что книга не будет суперпродаваемой, но мы очень хотели книгу про усыновление, про приемных детей. Мы смотрели среди зарубежных, но они все нам немного не подходили. Это не было заказом, но было идеей, которой мы поделились с писателем: нам не хватает такой книги — мы бы хотели такую издать. Я не присутствовала при разговоре, но думаю, что он начинался именно с эмоционального: что же это такое, так мало книг про детей без родителей, очень нужна нам такая, желательно именно книжка-картинка.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: