История премии Bad Sex in Fiction Award: кто и за что получал награду за худшее описание секса в литературе

Ситуацию в корне изменил «Закон о непристойных публикациях» 1857 года (полное название — An Act for more effectually preventing the Sale of Obscene Books, Pictures, Prints, and other Articles), получивший известность как Акт лорда Кэмпбелла. Судья Кэмпбелл назвал распространение порнографии «продажей яда страшнее стрихнина и мышьяка» и призвал к суровому преследованию по закону за подобные действия, развращающие молодежь и шокирующие добропорядочную публику. Закон был принят, однако на тот момент не существовало единого теста, позволяющего определить (не)пристойность печатных материалов.

Соответственно, в 1868 году был легитимизирован так называемый тест Хиклина — по фамилии судьи, рассматривавшего ставшее прецедентным дело о непристойности. Согласно решению Королевского суда, непристойной было принято считать печатную продукцию, которая «развращает и разлагает тех, чьи умы открыты для подобных безнравственных влияний и в чьи руки такой материал может попасть». Процедура оценки материалов была проста: суд рассматривал выдержки из материалов, вне контекста, и если хоть один фрагмент признавался непристойным, весь текст объявлялся незаконным. Материалы, признанные непристойными, подлежали изъятию и уничтожению.

Вскоре после принятия в Великобритании тест Хиклина стал широко использоваться и в Америке.

При этом, разумеется, тест Хиклина был далек от идеального. Во-первых, он не принимал во внимание намерения подзащитного. Во-вторых, уже упомянутое отсутствие контекста: из-за одного пограничного эпизода все произведение объявлялось непристойным. В-третьих, тест не предполагал анализ художественной ценности произведения и его важности для культурного/социального развития общества. Более того, можно было уничтожить признанные незаконными материалы, не поставив в известность ни их автора, ни издателя и не дав им никакой возможности оправдаться.

Среди запрещенных в Великобритании текстов – «Улисс» (1922) Джеймса Джойса, «Любовник леди Чаттерли» (1928) Д.Г. Лоуренса, «Колодец одиночества» (1928) Рэдклиффа Холла, «Лолита» (1955) Владимира Набокова. Последним на сегодняшний день романом, запрещенным правительством Великобритании, является «Лорд Ужас» Дэвида Бриттона (1990). В США список запрещенных «непристойных» книг еще более яркий — «Декамерон» Джованни Боккаччо, «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, «Молль Фландерс» Даниэля Дефо, «Тропик Рака» Генри Миллера, «Голый завтрак» Уильяма Берроуза, «Сова» Аллена Гинзберга и др.

Началом конца теста Хиклина (и в какой-то степени литературной цензуры) стало дело о печати и распространении романа Джеймса Джойса «Улисс» на территории США.

Роман, который сейчас считается шедевром современной литературы, был целиком выпущен в 1922 году в Париже. До этого в течение 1921 года он частями выходил в выпусках американского журнала The Little Review, доставляемого подписчикам по почте. Как следствие, нью-йоркские издатели журнала Маргарет Андерсон и Джейн Хип были привлечены к суду за незаконное распространение непристойных материалов. Таким образом, первые 12 лет после публикации роман, содержащий скандальную сцену мастурбации, был запрещен в США (и в Великобритании тоже).

В 1933 году в ходе судебного разбирательства американский судья Джон Уозли постановил, что «Улисс» не является непристойным текстом, а вместо оценки непристойности суд впредь должен руководствоваться следующими правилами: 1) оценивать текст не фрагментами, а целиком; 2) оценивать влияние текста на среднего, а не наиболее восприимчивого читателя; 3) принимать во внимание современные общественные правила.

В Великобритании законы о непристойности (а на самом деле — о цензуре), сильно усложнявшие жизнь литераторам и издателям, действовали вплоть до начала 1960-х годов, когда наконец-то ситуация стала меняться. В закон были внесены важные поправки. Они касались в том числе литературного достоинства и значимости произведений (Obscene Publications Act 1959), ввиду которых могла допускаться некоторая сюжетная и словесная вольность.

В 1960 году состоялся знаменитый процесс, ответчиком на котором было издательство Penguin Books — за публикацию, собственно, романа Лоуренса «Любовник леди Чаттерли» (1928). До окончания суда книга считалась запрещенной, так как содержала многочисленные сцены сексуального характера, а также слова fuck и cunt. Суд и эксперты (в том числе писатель Э.М. Форестер) нашли, что роман Лоуренса, безусловно, обладает художественной ценностью; издательство было признано невиновным; к концу 80-х роман прочно обосновался в британской школьной программе по литературе.

Так началась эпоха послабления цензуры и, как некоторые считают, вседозволенности, которая неизбежно стала вести к моральной деградации, скверным манерам и снижению роли семьи в жизни британцев.

Считается, что ввиду нового законодательства на новой волне общественного интереса издатели стали осторожно намекать своим клиентам, что неплохо бы добавить в текст немного бывшей «запрещенки». Из-за распространенного убеждения, что «секс увеличивает продажи», литературу наводнили бессмысленные и крайне далекие от художественности сексуальные сцены.

Британский журнал Literary Review был основан в 1979 году и с тех пор ежемесячно освещает самые интересные и важные книги в разных жанрах, от литературы до истории, от биографий до путеводителей. Очевидно, что редакторам и обозревателям журнала приходилось читать очень много литературных новинок, не гнушающихся добавить истории жару, и в какой-то момент терпение уважаемых критиков лопнуло.

В 1993 году литературный критик Рода Кёниг и Оберон Во, в то время издатель Literary Review, создали Bad Sex in Fiction Award. Привлечь внимание к безвкусным и часто ненужным сексуальным сценам в художественной литературе — вот что было изначальной целью создания премии. Авторы премии отдельно подчеркивают, что речь идет именно о «серьезной» художественной литературе, а не о жанровой, эротической или порнографической: с ними и так все ясно.

В течение года редакторы журнала Literary Review каждый месяц выбирают подходящих номинантов, затем готовят шорт-лист, на основании которого и определяется победитель. В конце года обычно проходит церемония вручения, однако, как можно догадаться, не все авторы с радостью реагируют на присуждение подобной премии, иногда церемония обходится без самих лауреатов.

За более чем 25 лет существования премии среди номинантов и победителей премии встречались довольно известные литературные имена. Например, в списке номинантов 2017 года — Томас Пинчон, за сцену, в которой собака орально удовлетворяет своего хозяина. Как ни странно, награду прославленный американский писатель не выиграл: жюри выбрало роман новичка Иэна Холлингстеда, мотивировав такое решение тем, что они хотели бы «отбить у него охоту писать что-то в дальнейшем» и понимают, что «таким тяжеловесам, как Томас Пинчон и Уилл Селф, нам уже ничем не помочь». Среди номинантов 2019 года — Дженет Уинтерсон за роман Frankissstein, Элизабет Гилберт за «Город женщин» и Мишель Уэльбек за «Серотонин» (кстати сказать, премию легко вручают переводной литературе, особенно не задумываясь, плохой секс — это дело рук автора или переводчика). В 2018 году в шорт-лист попал Харуки Мураками, в 2015-м победил британский певец Моррисси, в 2009-м – знаменитые «Благоволительницы» Джонатана Литтелла, в 2004-м – «Я — Шарлотта Симмонс» Тома Вулфа.

Вот, например, перевод отрывков некоторых пассажей, отмеченных премией (по-русски они, разумеется, выглядят еще хуже, чем в оригинале):

«Элиза и Эзра свернулись в один хихикающий снежный комочек соития, кричащий и вопящий. Они игриво покусывали друг друга и затягивались в опасный и шумный виток сексуального насилия — от грудей Элизы, похожих на бочонки, и сквозь вопящие уста Эзры» (Моррисси)

«Я кончил неожиданно, это была встряска, которая опустошила мою голову, как ложка, скребущая по внутренней стороне яйца всмятку» (Литтелл)

«Моя эякуляция была сильной и многократной. Снова и снова семя лилось из меня, переполняя ее вагину, делая простыни липкими. Я никак не мог остановиться. Я боялся, что, если это продолжится, во мне ничего не останется. Юдзу все это время крепко спала, не издавая ни звука, не было слышно даже ее дыхания. Но ее гениталии обхватили мои и не отпускали. Как будто у них была собственная непоколебимая воля, решившая выжать из моего тела все до последней капли» (Мураками)

С одной стороны, получается, что авторы премии изначально делали благородное дело — высмеивали романы, где описания секса могут включаться исключительно как способ поднять продажи в целом низкокачественного продукта, таким образом отучая издателей от мысли, что sex sells. Тем не менее плохой пиар — это тоже пиар (а продажам тех же «50 оттенков серого» может позавидовать любой хороший писатель).

С другой стороны, жюри игнорирует тот факт, что некоторые эротические сцены — например, из романов-номинантов «Вот я» Джонатана Сафрана Фоера или «Седьмой функции языка» Лорана Бине — специально написаны «жутко комично и комически жутко» и нарочно должны вызывать у читателя смесь ужаса, стыда и веселья. Чем же тогда так плохи эти романы?

Более того, жюри премии оценивает произведения номинантов так же вне контекста, а исключительно фрагменты с описаниями откровенных сцен — как раньше делали государственные судьи.

На самом деле, если посмотреть на номинантов или, еще шире, на литературный контекст, выходит, что неуклюжая или, если на то пошло, очень вульгарная или откровенная сексуальная сцена не означает по определению, что роман плохой. Возьмем, к примеру, великолепные романы Генри Миллера, Мишеля Уэльбека: у многих среднестатистических бабушек наверняка волосы бы дыбом встали, знай они, что их внучки читают в основной программе филфака по зарубежной литературе. Да даже современный детектив Л.С. Хилтон «Маэстра», где героиня, магистр искусствоведения и весьма талантливая убийца, подробно описывает свою насыщенную сексуальную жизнь, — прекрасное развлекательное чтение, вполне достойно написанное, даже без оглядки на жанр. Будем откровенны, писать о сексе в мире, где только-только заговорили о сексуальном просвещении, а еще полвека назад вовсю цвели пуританские традиции и повсеместное ханжество, не так-то просто (а уж, например, на русском языке и тем более, но это отдельный разговор).

Издания, освещающие ежегодное присуждение премии, неизменно упражняются в остроумии; самый невинный комментарий — это, как правило, «интересно, у этих писателей вообще когда-то секс был?». Именно поэтому сейчас вопрос полезности Bad Sex in Fiction обсуждается довольно широко. Один из неудачливых номинантов 2019 года, например, отмечает, что жюри издеваются над авторами, которые, возможно, просто пытаются открыто говорить о такой базовой человеческой потребности, как секс. Может, стоит, наоборот, создать премию Good Sex in Fiction, которая мотивировала бы писать о сексе лучше и честнее?