10 выдающихся книг о любви (во всех ее проявлениях)

По просьбе Правила жизни Лиза Биргер выбрала из всего многообразия мировой литературы 10 книг, которые раскрывают понятие «любовь» во всем его многообразии.
10 выдающихся книг о любви (во всех ее проявлениях)

Складывать из книг слово «любовь» можно бесконечно, и, по сути, вся история мировой литературы — это романс протяженностью в тысячелетия. Разве не о последствиях любви написана «Илиада»? Разве не о ней рассуждают на пиру Сократ с учениками? Даже Иисус разве не вел свои речи именно о любви? И разве «Послание к Коринфянам» апостола Павла не звучит и 2000 лет спустя как манифест чистой любви, которая «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла» и так далее? Можно обнаружить, например, все виды любви только в рассказах русских писателей Серебряного века или в европейских новеллах рубежа веков. А если еще приправлять романтические сюжеты из книг страстями их авторов или путать литературу с жизнью, как это было принято до того, как автор окончательно умер, то несложно вконец заблудиться в романтических штампах и образах и потерять все границы между реальной жизнью и романом Генри Миллера.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Поэтому мы не будем и пытаться составить некий топ лучших книг о любви, но вместо этого вспомним книги, которые остаются точны в ее описании даже в нашем веке, когда меняется все, и наши представления о любви тоже, и наши ожидания от нее. И все равно любовь остается не только источником радости, но и страданий, не только милосердствует, но и тревожит, мы хотели бы научиться ею управлять и даже готовы привлекать для этого механику, вооружаться тиндером и книгами о теории отношений, но при этом так и не можем понять, как она работает, и потому неизбежно теряем управление. Мы выбрали книги, которые если и не складываются в исчерпывающую историю любви и отношений, то достаточно исчерпывающе описывают разнообразие любовных багов и ошибок, которые нельзя не совершать, любя.

Пьер Абеляр, «История моих бедствий», XII век

Перевод с латинского В. А. Соколова и Н. А. Сидоровой

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Пьер Абеляр мог бы войти в историю как один из самых примечательных философов, но вошел тем, что в своей исповеди «История моих бедствий» практически изобрел teacher-student relationship. Влюбившись в юную Элоизу Фульбер, известную во всем Париже своей красотой и ученостью, Пьер Абеляр, богослов и учитель, получил от дядюшки прекрасной Элоизы позволение воспитывать ее в науках и даже позволение использовать в учебе все средства, вплоть до розог. Розги пригодились Абеляру и Элоизе, совсем в других целях: «я наносил Элоизе удары, но не в гневе, а с любовью, не в раздражении, а с нежностью, и эти удары были приятней любого бальзама». За год бурного романа влюбленные «не упустили ни одной из любовных ласк с добавлением и всего того необычного, что могла придумать любовь», и даже несколько жаль, что приличия не позволяли Абеляру в его исповеди уточнить весь список. И в XII веке соблазнение ученицы было не вполне моральным поступком, и в итоге драматических событий оба закончили в монастыре, откуда продолжали обмениваться страстной перепиской, подлинность которой не доказана: возможно, ее сочинил сам Абеляр. В письмах Элоизы, умных и страстных, гораздо больше чувства, чем в его сухой исповеди: «Я думала, что чем более я унижусь ради тебя, тем больше будет твоя любовь ко мне». И именно они читаются сегодня как истинный урок любви и ее печальных последствий: теряя голову от любви, умная, образованная и достаточно независимая женщина заканчивает жизнь в монастыре, пока он строит карьеру и поучает ее в письмах вести себя прилично.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Дэвид Герберт Лоуренс, «Любовник леди Чаттерли», 1928

Перевод с английского Марины Литвиновой, Игоря Багрова

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Даже в ревущие двадцатые откровенный роман Дэвида Герберта Лоуренса стал одной из самых запрещаемых книг в мире, но вcя его скандальная слава не отменит главного завоевания этой книги — Лоуренс впервые не просто описал женскую сексуальность, но и показал, что секс может быть началом любви. Констанция, она же Конни, Чаттерли, молодая жена искалеченного на войне мужа, получает от него разрешение на адюльтер и после пары фальстартов заводит бурный роман с егерем. Сексуальные приключения довольно быстро оказываются проявлением настоящего родства душ. Если до этого, даже в «Мадам Бовари», женская сексуальность могла символизировать только моральное падение, то Конни и Оливер прежде всего по-настоящему близки друг другу, несмотря на социальные и прочие границы между ними. Сам автор предпочитал этих границ не замечать и не считать их достаточно серьезными. Лоуренсу казалось, что люди должны быть личностями, а не социальными конструктами и природа всегда побеждает условности света: чем более любит самого себя партнер, тем менее он готов позаботиться о партнерше в постели. Эту книгу и сейчас можно читать как пособие по согласию: тут описаны два вида секса, и тот, где партнеры заботятся о чувствах друг друга, гораздо симпатичнее.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Курбан Саид, «Али и Нино», 1939

Перевод с азербайджанского Мирзы Гусейнзаде

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Ромео и Джульетта ХХ века: мусульманин и христианка в Баку времен Первой мировой войны пытаются найти личное счастье, несмотря на разницу их верований, историй и семей. Но приходит революция и сметает все. В том числе и настоящее имя автора этой книги — наверняка известно только, что рукопись была найдена в Вене в 1930-х и опубликована в 1937-м, затем — забыта, пока ее не обнаружили в конце 1960-х и это открытие не стало началом небольшого культа. Впрочем, сегодня имя автора установлено почти наверняка — английский журналист Том Риис окончательно опознал его в бакинском еврее Льве Нусинбауме и написал об этом увлекательный роман-исследование «Ориенталист». «Али и Нино» — это история про Запад и Восток, которые ищут точку соприкосновения, пытаются сойтись в мире, который становится чужим для одного из них, стоит сделать шаг в сторону: она не выживет в Иране, где он — хан из рода Ширванширов — хотел бы остаться; он не сможет дышать в Париже, где она — грузинская княжна — чувствует себя как дома. Им надо найти место посередине, и это может быть только Баку, а срок того Баку, где переплелись Европа и Азия, выходит. Любовь не может победить все и заранее проигрывает схватку с историей, но для человека ХХ века важно хотя бы попробовать любить вопреки историческим обстоятельствам. Об этом еще будут написаны сотни романов, от «Доктора Живаго» до «Английского пациента», но здесь, пожалуй, самая простая и убедительная метафора: мусульманин, грузинка, Баку, война.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Джеймс Болдуин, «Комната Джованни», 1956

Перевод с английского Геннадия Шмакова

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Небольшой роман 1956 года совершил небольшую революцию в Америке и пока не слишком прочитан у нас, а зря. Болдуин написал роман об идентичности и принятии за полвека до того, как эти слова стали главными в повестке дня. Его герои, не вписывающиеся в нормы, наказывают себя за инаковость и разрушают и свои жизни, и жизни тех, кто их любит. Давид, молодой американец, приезжает в Париж и встречает молодого итальянца Джованни, красавца-бармена. Чувство между ними моментально и несомненно, но Давид никак не может решиться на любовь и, прожив несколько счастливых месяцев в комнате Джованни, бросает возлюбленного. Короткий роман буквально трещит по швам от нереализованной любви («скольким она принесла гибель, сколько гибнут каждый час в самых непотребных местах оттого, что ее нет»), от невозможности принять свое чувство как чистое и невозможности в принципе принять свои чувства: «В ваших же силах сделать их чистыми, дать друг другу то, от чего вы оба станете лучше, прекраснее, чего вы никогда не утратите, если, конечно, ты не будешь стыдиться ваших отношений и видеть в них что-нибудь дурное». И этот роман (и, кстати, сама жизнь Болдуина, чернокожего гея в послевоенной Америке, который сбежал в Европу, сохранив себя) до сих пор остается напоминанием: только в наших силах сохранить любовь чистой — главное, просто решиться на нее.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Эдуард Лимонов, «Это я — Эдичка», 1979

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В 1974 году Эдуард Лимонов эмигрировал из СССР с молодой любимой женой Еленой Щаповой. А еще три года спустя она вышла замуж за графа Джанфранко де Карли и переехала в Рим, а он остался в Нью-Йорке тосковать, мыть посуду, перебиваться случайными заработками и конвертировать свою убитую любовь в дебютный роман. В «Эдичке» с первых страниц его первой книги поражал именно громадный масштаб тоскующего по любви сердца автора-героя: «пуст сделался мир без любви, это только короткая формулировка, но за ней — слезы, униженное честолюбие, убогий отель, неудовлетворенный до головокружения секс, обида на Елену и весь мир, который только сейчас, честно и глумливо похохатывая, показал мне, до какой степени я ему не нужен». Даже позже, когда сюжетом истории для Лимонова станут уже не женщины, а солдаты, не любовь, а политическая и освободительная борьба, самое честное, пронзительное и лимоновское будет прорываться именно в любовных строках, он и в семьдесят лет продолжит писать стихи к прекрасным юным дамам. Лимоновская любовь, как мечта о преодолении одиночества, как что-то важнее политики, денег, самой суеты жизни, — настоящая русская романтика и, наверное, даже пример для вдохновения и подражания.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Арундати Рой, «Бог мелочей», 1996

Перевод с английского Леонида Мотылева

Роман Арундати Рой «Бог мелочей» кажется гораздо больше себя (300 страниц идут за тысячу) из-за обилия точных и ярких деталей, она умеет точно описать глубину человеческого существования в нескольких словах. Так, жизнь большой индийской семьи на протяжении нескольких десятилетий ХХ века в индийском штате Керала меняется всего за несколько десятков часов и определяется этими часами. Эти «несколько десятков часов, как останки сгоревшего жилья — оплавленные ходики, опаленная фотография, обугленная мебель, — должны быть извлечены из руин и исследованы», и Рой выступает таким литературным исследователем, любопытство у нее принимает форму тропа. Формально это история близнецов Рахели и Эсты, на которых те самые несколько десятков часов оставили такой неизгладимый след, что один — не говорит, другая продолжает смотреть куда-то вдаль, словно опустевшая внутри. Но этот взгляд, эта пустота в ее глазах «не было отчаянием, это был некий оптимизм через силу». Так и писательница здесь пытается найти свет в череде темных событий. Эти события связаны любовью — иногда она становится той движущей силой, что толкает их к худшему, но именно благодаря любви все это можно вынести. Любовь и как причина несчастий, и как причина их пережить, как сила разрушающая и строящая — такой образ она принимает во время бедствий, которые одной романтикой не оправдать и не отменить.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Абрахам Вергезе, «Рассечение Стоуна», 2009

Перевод с английского Сергея Соколова

Автор этого романа Абрахам Вергезе счастливо соединил в себе хирурга с писателем и в итоге одинаково известен и как врач, и как романист. Его «Рассечение Стоуна», вышедшее в 2010 году, два года продержалось в списке бестселлеров New York Times, а в 2015-м Вергезе получил за свои гуманитарные достижения медаль от президента Обамы. Для нас даже важнее, пожалуй, что именно «Рассечение Стоуна» стало для многих русских читателей романным выходом в большой и разный мир: тут и любовь, и путешествия, и чудеса, и хирургия, которая как-то скрепляет всех этих героев и географию их странствий. Но еще больше их скрепляет любовь, вот она точно присутствует у Вергезе во всех возможных видах. Собственно этот рассказ о судьбах двух близнецов, рассеченных при рождении физически, но не духовно, никто не назовет любовным романом — медицины здесь гораздо больше, чем чувств. Но тут ясно показано, как именно чувства становятся движущейся силой мира, связующей его во всей невыразимой сложности.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Джонатан Франзен, «Свобода», 2010

Перевод с английского Дарьи Горяниновой, Валентины Сергеевой

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Нулевые на кончике франзеновского языка превратились в гигантского размаха роман о кризисе брака — и снова о любви. Уолтер и Патти Берглунд — типичные представители среднего класса, либералы, которые уедут из нулевых со стикером «Обама» на бампере, их дети выросли, и теперь, кажется, самое время отправиться в тур по несбыточным мечтам юности: найти себе молодую, все понимающую любовницу, наконец-то начать роман с давним другом семьи, знаменитым рок-музыкантом. Франзен умеет видеть такой беспримесный комизм жизни, что в пересказе все события из жизни его героев выглядят как дурной сериал. Но он же умеет увидеть поэзию за комедией. Любовь по Франзену — это осознанное чувство двух взрослых людей, которые учатся понимать, что у них больше и нет никого, кроме друг друга.

Михаил Шишкин, «Письмовник», 2010

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В своем четвертом, и на сегодняшний день последнем, романе Михаил Шишкин превращает переписку двух влюбленных в вещь в себе, побеждающую пространство и время. Он пишет ей из забытой китайской войны, из рубежа веков. Она отвечает ему из второй половины ХХ века, из жизни, которую он так и не проживет. Завтра была война, вчера будет любовь, и только если убрать из слов влюбленных наше знание о событиях века, очищенная, восстанет из пены слов чистая любовь, сама по себе, чистое содержание жизни. Проза Шишкина умеет одновременно раздражать и восхищать, он слишком хороший стилист и не слишком увлекательный мыслитель. Но именно в этом успокаивающее свойство его прозы: даже рисуя трагедию и смерть, автор создает в ней некий кармашек, куда можно спрятаться, а любовное чувство становится тем самым формалином, в котором мы сохраняемся, как живые, даже когда от нас остались одни слова.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Джулиан Барнс, «Одна история», 2018

Перевод с английского Елены Петровой

«У большинства из нас есть наготове только одна история, — пишет Джулиан Барнс в начале своей книги, — в конечном счете только ее и стоит рассказывать». Но мастер постмодернизма, конечно, как и всегда, лукавит, потому что все истории на самом деле одинаковые, «влюбленным свойственно считать, будто их история не укладывается ни в какие рамки и рубрики», а на самом деле мы все проживаем примерно одно и то же. Но наша собственная единственная история — это та, которой мы в глазах романиста становимся заложниками. Так главный герой книги, Пол, в девятнадцать лет встречает миссис Сьюзен Маклауд, несчастливую домохозяйку сорока восьми лет, и начинается роман, который определит его жизнь. Можно ли выйти из своей истории и начать жить другую? Барнс считает, что нельзя, и юношеская влюбленность способна определить взрослую жизнь. Даже выйдя из истории, герои продолжают проживать ее. И этот сюжет, обобщающий, как всегда у Барнса, разом много сюжетов, становится поводом для разговора о любви вообще: как она с нами случается и как она на нас влияет (спойлер — гораздо больше, чем мы привыкли считать).