Рассказ Евгения Бабушкина о том, как фитнес-модель нашла успокоение в цесарке, (а он пока не нашел ни в чем)

Некоторые не могут остановиться. Даже в спокойные дни их сердце бегает по кругу. Они становятся наркоманами, спортсменами или писателями.

В миг передышки я нашел себя в Стамбуле, в самом зеленом его закоулке. Оказалось, для полного счастья нужно просто закрыть глаза. Утром в кустах дерется парламент птиц. Днем с песней толкает тележку Мурат-старьевщик или Осман, продавец яиц. Вечером корабли гудят на входе в Босфор. Ночью орут футболисты двор на двор.

Я проснулся, я думал, от брачного воя стамбульских котов. Но это в котов играли дети. Мир тоже нарисовал ребенок: за белой занавеской — желтое солнце, синее море, зеленый газон и на нем коричневая женщина играла с разноцветным петухом.

Тут бы поставить точку: окей, улыбнись, это самый счастливый бессмысленный день в году. Но некоторые не могут остановиться. И я побежал выяснять, что за петух.

2.

Милена порылась в телефоне и показала фото: терминатор в бикини. Гора намазанных маслом мышц.

— Это я. В двадцать лет Милена уехала с Кубы в Нью-Йорк и стала качаться, как зверь. Бодибилдинг – большой и страшный спорт. Жизнь кладешь не на алтарь, а на конвейер. Качалка — сушка —подиум, качалка—сушка — подиум.

— На сорок девятый день рождения я кинула в тарелку очередной кусок чего-то пресного и сказала: Милена, остановись.

За три с половиной доллара она купила маленького цветного динозавра с костяным гребнем —цесарку обыкновенную. Назвала ее Дульче Дада, завела ей инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) и стала с ней кочевать.

Цесарки живут долго, очень привязчивы, довольно умны, но не понимают своего малого размера. Короче, они похожи на хороших и смелых людей. Поэтому Милена почти забыла слово «я» и слово «она». У них появилось одно местоимение на двоих: me-and-my-bird.

3.

Тут тоже можно было поставить точку, пришпандорив простую мораль: дауншифтинг, свобода, осознанность, вау. Но это Милена остановилась. Я пока не могу.

Цесарку она купила в Камбодже. Застряла там на год, хотя приехала на неделю: пандемия, виза, жизнь. Большую часть года Милена просто сидела в самом паршивом отеле в мире. Потому что она бодибилдер, а не супергерой, а в Камбодже принято насиловать вдесятером.

Цесарка успокаивала.

Если рядом небольшая птица, которая может прогнать бойцового пса, тебе не бывает страшно.

4.

Я ехал в Литву, Милена в Болгарию, тест на корону нам делали прямо на крыше отеля с видом на море, с бумагами на цесарку было сложнее. Но знакомый турок позвонил другу двоюродного брата бывшего одноклассника, а тот обещал позвонить деверю, у которого все схвачено на таможне.

А пока все медленно пили чай.

Милена нервничала и доказывала всем подряд, что птица — не товар и не питомец, а emotional support animal, махала соответствующей справкой от психиатра и вообще слишком волновалась, и ей подложили еще пахлавы. Больше не бодибилдер — можно!

А турок-посредник, немного усталый от Рамадана и галдежа, но в целом счастливый, что дождя не будет и чай неисчерпаем, ласково мне шепнул:

— У нас в деревне мы просто жарили этих кур.

5.

Лучше вы сами поставьте точку, когда вам надо. Продолжить эту историю может каждый. Достаточно следовать расписанию.

Первая половина лета — Салоники, Афины, Родос и Санторини. Ищите женщину с цесаркой на греческих островах.

Вторая половина лета —Италия. В программе Венеция и Рим, я посоветовал Аосту, они согласились.

Осень — в Париже.

А на Новый год знакомый культурист позвал Милену и ее птицу в Москву. Она спросила, как в Москве. Я сказал, что трудновато. Она понимающе кивнула. Я уточнил, что не имел в виду политику, а просто хреновый, очень хреновый климат.

– Вам с птицей может быть холодно.

Я сказал это слитно:

you-and-your-bird. ¦