Как выглядит современная российская антиутопия? Рассказ «Смена» Эдуарда Веркина

На этой неделе в издательстве «Альпина. Проза» выходит сборник рассказов «Время вышло. Современная российская антиутопия». Русская литература — родина нескольких антиутопий мирового значения, в том числе «Мы» Замятина и «Котлована» Платонова. Тем интересней наблюдать, как современные писатели работают с этим жанром — учитывая предшественников, но не рассыпаясь под давлением их величия. Дмитрий Захаров, Эдуард Веркин, Ксения Букша — подборка авторов внушительная и репрезентативная, от молодых до уже очень заслуженных. Будущее в их интерпретации не очень светлое, как и положено, но уж точно интересное. Правила жизни публикует фрагмент рассказа «Смена» Эдуарда Веркина, автора фантастического бестселлера «Остров Сахалин»
Как выглядит современная российская антиутопия? Рассказ «Смена» Эдуарда Веркина

Запах остался, хотя с вечера Арсений поставил «Турбо». Кажется, «Турбо», синий инжектор. Но с утра кожа на спине всё равно болела и кое-где успела покрыться тонкой коростой. Больно. Но хуже был запах. Запах. Еле различимый, но несомненный, Арсений почувствовал его, едва открыв глаза.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Митридат.

Запах. Собственно, вонь. И всего полчаса.


Оставалось полчаса. Подъём, душ, завтрак. Завтраком придётся пренебречь, только душ. Арсений вывернулся из кровати, присел, проверяя колени. Целы. И руки целы. Спина исцарапана, ничего, терпимо. Душ.


Арсений перешёл в ванную. Перевёл душевую капсулу в герметичный режим, надел полумаску и запустил универсальный детокс. Форсунки ударили с четырёх сторон, капсула стала стремительно наполняться горячим антисептиком, Арсений сильнее сжал зубами резиновые загубники — антисептик жёг кожу. Через минуту кабина заполнилась,


Арсений открыл глаза и проморгался. Больно, больно, Арсений рычал, чувствуя, как на спине растворяется короста.


Больно.


В ванную вошла Марта, сквозь синий плексиглас её фигура выглядела треугольной. Марта корчила рожи снаружи, впрочем, возможно, это Арсению только казалось. На пластике кабины мелькали красные цифры обратного отсчёта, продержаться следовало две минуты, цифры менялись медленно, слишком медленно, двадцать.


Ноль-ноль-ноль. Сработала мембрана сброса, антисептик стёк в резервуар, Арсений свалился на решётку. Он выплюнул загубники и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы пары антисептика заполнили лёгкие.


Готово.


Арсений поднялся, Марта подала полотенце. Арсений кашлял.


— У тебя спина... Может, помазать?

— Нет, — отказался Арсений. — Поставлю ещё «Турбо».

— Стоит ли? Ты уже неделю на превышении.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Второй месяц. Арсений был на превышении второй месяц, Марте не рассказывал, хотя печень уже побаливала. Ничего, ещё недельку...


Вонь. Вонь никуда не делась, от него ощутимо разило мокрой собакой.


— От меня исходит, — сказал Арсений. — Это Митридат.


Марта втянула воздух, задумалась и через секунду сказала:

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


— Нет, тебе кажется.


Обычно Марте можно было вполне доверять, однако сейчас она подрабатывала холодной прачкой и Арсений частенько замечал, что обоняние её порою подводит.


— Но я же непременно чувствую, — сказал Арсений. — Попробуй ещё раз.


Марта послюнявила палец, сильно потёрла плечо Арсения, понюхала.


— Не может пахнуть, — заключила Марта. — Даже катышков не образуется, всё чисто. И потом, Митридат пахнет войлоком и сандалом, а от тебя пахнет кожей. Нормальной человеческой кожей.


Это нервы, подумал Арсений. Нервы. Расшатаны, вот и кажется. Флоэма.


— У тебя спина... Ничего не зажило. Может, тебе жилетку поддеть? Под рубашку? Не заметят ведь...


— Сунцова помнишь? — спросил Арсений. — Со мной учился. Работал в «Треноге» и надел жилетку.


Марта вздохнула.


— Надел Сунцов жилетку, пустил мизи гулять по плечам. Хорошая жилетка была, из монолески связана, крепкая. Мизи ринулась, а когти в петлях увязли, мизи повисла... разрыв связок. Теперь Сунцов массажист. Телят массирует, мастер мраморной говядины в Киржаче.


— Обдерёт ведь, — сказала Марта.


— Да пусть дерёт, — сказал Арсений. — Привык уже.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Марта сочувственно улыбнулась.


— Я приготовила завтрак, — сказала она. — Позавтракать бы тебе.


— Уже не успеваю, извини. В сушилку... пойдём, постоишь.


— Так нельзя, — сказала Марта. — Я сварила тебе яйцо пашот.


Яйцо пашот было большим искушением, но Арсений отправился в сушилку. Марта поплелась за ним.


Вентиляторы гоняли по стенам горячий сухой воздух, создавая внутри пустынный вихрь, внутри которого Арсений держался за поручни, изо всех сил стараясь не уснуть; в сушилке он засыпал частенько, тогда Марта стучала по плексигласу ладонью. Сегодня Арсений не уснул.


— Выглядишь устало, — сказала Марта. — Поспи в поезде.


— Посплю. Да, обязательно посплю.


— Пропиточную открывать?


Предстояла самая отвратительная часть. Хуже душа, хуже сушилки. Арсений ощутил тошноту.


— Лимона? — спросила Марта.


— Открывай...


Марта открыла соседнюю комнату, Арсений вошёл. Почти половину комнаты занимал шкаф. Шкаф достался Арсению вместе с квартирой, он был тяжёл и уродлив, Марта собиралась его выкинуть, но Арсений приспособил его под пропиточную.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Ненавижу, подумал Арсений. Как ненавижу это.


Марта приблизилась к шкафу, резко распахнула дверцу. Арсений поморщился, выдохнул и вступил внутрь.


Тела коснулся белый медвежий мех. Прикосновение было неприятным, кожа немедленно стала чесаться.


— Готов? — спросила Марта.


— Да. Марта захлопнула дверцу.



Арсений сделал короткий шаг и оказался окружён шерстью со всех сторон.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


— Можно, я выйду? — спросила Марта.


— Да.


Марта удалилась. Арсений всхлипнул и принялся тереться о шерсть. Спиной, животом, боками и головой. Он тёрся не спеша, обстоятельно, добиваясь, чтобы каждый сантиметр пропитался Флоэмой.


Тошнота от желудка поднялась к горлу, голова закружилась, Арсений толкнул дверцы и выскочил из пропиточной, сбрасывая статический разряд, потрогал в коридоре трубы.


Всё.


Марта ждала его в холле.


— Как? — спросил Арсений.


— Умеренно, — ответила Марта. — Флоэма.


Флоэма. Флоэма чувствовалась. Человек посторонний вряд ли уловил бы её флюиды, но Марта была профессионалом, хотя и прачка ныне.


— Чуть ниже среднего, — сказала она. — Не беспокойся, всё в порядке. Но время... Время-время, тебе надо спешить.


Арсений выдохнул.


— Рубашку.


Марта подала рубашку, строгую и белую. Арсений надел, не сразу попав в рукава.


— Вызываю такси, — сказала Марта. — Одевайся пока.


— Да... Арсений застёгивал рубашку, надевал трусы, натягивал брюки, носки и туфли, завязывал галстук, с третьего раза завязал. Марта помогла надеть пиджак, прошлась по плечам щёткой.


— Как? — спросил Арсений.


— Хорошо. Но выглядишь усталым. Не забудь поспать в поезде.


— Не забуду.


Арсений надел пальто и шляпу, а в прихожей — галоши и дождевик, Марта вручила ему сейф-сьют и поцеловала в щёку. Арсений открыл дверь и ступил на лестницу.


— Что ты должен сделать? — спросила Марта.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


— Что? — не понял Арсений.


— Не пугай меня. — Марта сощурилась. — И даже не думай забывать! Что ты должен сделать?


— Я должен поставить линзы, — вспомнил Арсений.


— Ты должен поставить линзы! Ты должен поставить линзы!

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Марта указала пальцем. На месте её левого глаза поблескивал серебром биомеханический модуль.


— Я жду тебя, — сказала Марта и закрыла дверь.


Арсений сбежал по лестнице.


На улице холодно и безлюдно, до рассвета далеко. Арсений поёжился, подступил к замёрзшей берёзе. Он любил стоять у берёзы в ожидании такси, если три раза дотронуться до берёзы, смена пройдёт гладко.


Такси подъехало вовремя, Арсений устроился на заднем сиденье и уснул, таксист разбудил через полчаса.




Машина стояла на горке, вниз таксист съезжать не стал, напуганный количеством соискателей. Вокзальная площадь чернела от людей, но была практически неподвижна, только дышала, и казалось, что от этого дыхания над головами висит мутное облако. Арсений поморщился. Соискателей было почти в два раза больше, чем вчера, пробираться придётся долго, но до пяти время оставалось, Арсений не сомневался, что успеет.


Он расплатился и направился к лестнице.


Ступени круто уходили вниз и блестели льдом и железом. Арсений ненавидел лестницу, зимой спуск и подъём превращался в рискованное предприятие.

— Вам помочь?! — Сбоку возник лестничий.

Это был какой-то новый лестничий, два дня назад здесь старался Пучик, а теперь незнакомый — неприличный и краснорожий.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

— Два токена, — сказал лестничий. — Всего два токена, мастер!


Арсений с трудом сдержал раздражение.


— Ладно-ладно, мастер, не гневайтесь, я проведу вас даром!

Лестничий подхватил Арсения под руку. Арсению был неприятен этот новый лестничий, но идти в обход времени не оставалось.

Впрочем, новый лестничий оказался не так уж плох, более того, проворен и надёжен: два раза Арсений поскальзывался на обледеневших ступенях — и лестничий вовремя его ловил.


— Я вам заплачу, — пообещал после этого Арсений. — Обязательно. Вы тут будете вечером?


— Постараюсь, — ответил лестничий. — Сами понимаете, сейчас холода, вечером будут не все.


Арсений понимал.


До площади оставалось ступеней двадцать, когда от вокзальной толпы отделились трое проводников, они взбежали по лестнице, чтобы встретить Арсения. Старшина показал Арсению пятерню. Пять токенов. На прошлой неделе от лестницы до вокзала можно было добраться за четыре, сегодня уже пять. Проводников, как обычно, было трое: крепко сбитый кольщик-старшина, высокий олежка и длиннорукий кормач. Держались уверенно, зная себе цену, в полный рост, расправляли защищённые керамическими пластинами плечи.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Арсений пытался оценить ситуацию. До отправления оставалось полчаса, площадь почти не колыхалась, задние напирали, было слышно, как скрипят заграждения, поставленные вокруг вокзала. Проводники мялись рядом с довольными понимающими рожами, Арсений ненавидел их за это понимание, выбора не было, придётся платить.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


— Мертвоход, — сочувственно подтвердил старшина, постукивая пальцами по нагрудной бронепластине. — Десять баллов.


— Что так?


— Конец месяца, — пояснил проводник. — Лакинские накопители вчера спустили — вот все здесь. Уже четверых задавили, такие вот вакации.


Проводник махнул рукой в сторону вокзала. Видимо, накопители действительно спустили, соискателей было немало.


Арсений не любил проводников, поскольку попадал под их приёмы, и один раз получил сотрясение, а в другой — трещину в ребре, и он бы, пожалуй, рискнул, если бы Митридат.


Но сегодня была Флоэма.


К тому же наверху лестницы уже показался человек с сейф-сьютом, и старшина выразительно посмотрел на пассажира. Ему тоже понадобятся проводники, понял Арсений. Если сейчас не взять проводников, то их займёт другой и возникнет неиллюзорная угроза опоздания.


А сегодня Флоэма.


— Согласен, — сказал Арсений. Арсений заплатил. Проводники сплотились вокруг: олежка — слева, кормач — справа и чуть позади, кольщик — перед.


— Стартуем, — приказал кольщик.


И они двинулись сквозь толпу.


Старшина стучал во встречные спины кастетом, а если кто упирался, тыкал в непослушную шею шокером. Продвигались медленно, но уверенно, раздвигая толпу наплечниками, расталкивая и разбрасывая.


— Жмур по курсу, — сказал кольщик. — Приготовиться.


Арсений приготовился. Обычно вокруг мертвеца происходили неприятные ситуации, возникали давки, схватки и убийства, поэтому Арсений старался держаться подальше.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


— Жмур, — предупредил кольщик.


Ноги идущих развернули тело по ходу, и теперь обходить его было труднее, чем перешагивать, Арсений замешкался.


— Подберитесь, мастер, — посоветовал старшина.


Олежка и кормач слаженно перестроились, подхватили Арсения под локти. Арсений как можно выше подтянул ноги, но всё равно задел галошами лежащее тело.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Плохая примета.


Проводники перенесли Арсения через труп.


Арсений опустил ноги на асфальт. До вокзала оставалось метров пятьдесят. Здесь толпа была гуще, скорость снизилась, проводникам пришлось работать интенсивнее, шокер стрекотал почти не переставая, пахло горелыми волосами и кровью.


Арсений сжимал сейф-сьют и старался смотреть в асфальт.


— Прибываем, — сказал кольщик.


Створ вокзального шлюза приблизился. Толпа продавливалась внутрь, плотность стала выше, но кольщик вклинился в очередь, олежка и кормач навалились и втиснули в неё Арсения.


Никто не возмутился. Через пять минут Арсений оказался возле входа, сунул в сканер карточку и протиснулся через терминал.


На вокзале было просторно и тепло, пахло кофе и бутербродами, соискатели и пассажиры сидели по лавкам, бродили по залу, некоторые умудрялись спать стоя. Арсений устроился ближе к посадочному залу и стал ждать. До поезда оставалось двадцать минут, Арсений тоже намеревался поспать, однако не получилось — он почувствовал запах кофе. Между фигурами вышагивал кофейный в оранжевом комбинезоне, предлагал жареные зерна и на разлив. Покупали редко, кофейный старался, взывал сорванным голосом к аппетиту, захотелось кофе. Маленький стаканчик. Всего-то. Можно ведь не пить, можно просто понюхать. Арсений подавил слабость, надо держаться, к тому же у этой твари поразительный нюх, Флоэма, будь проклята, будь благословенна.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


За кофейным по залу брёл сострадатель. Он безумно бормотал неразборчивое, дёргал пассажиров за рукава, подставлял мятое лицо, беззубо улыбался, но с утра жертвовали мало, и сострадатель не особо старался, ожидая жирного вечера.

Объявили прибытие. Вокзал ожил, пассажиры спешили в зал посадки, соискатели выдавливались на перрон.


В зал посадки с толпой затащило сострадателя, он стонал и пытался выбраться, но пассажиры тянули его к посадочному шлюзу.


Сияющая игла экспресса возникла над перроном, подняв снежный вихрь. Объявили посадку, шлюз открылся, и пассажиры устремились к вагонам. Арсений прижал сейф-сьют плотнее и тоже стал проталкиваться к выходу. В узком створе шлюза его прижало к сострадателю, и они пребольно стукнулись лбами. Сострадатель завыл, Арсений, не успев извиниться, был внесён в вагон.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Пассажиры рассредоточились по салону, Арсений поместил сейф-сьют в холдер и устроился на своём обычном месте у окна, справа по ходу состава. Отсюда была видна платформа загрузки, плотно забитая соискателями, давившимися за места.


Арсений почувствовал, как ноют пальцы. Вчера у Митридата была тримминг-пятница, и пришлось постараться. Теперь суставы болели и слегка припухли. Арсений нащупал в кармане каучуковый эспандер и стал разминать кисти. Пальцы в последнее время болели всё чаще, шерсть у Митридата становилась грубее, а подшёрсток гуще, «Турбо» помогал слабо, требовалось что-нибудь помощнее.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Проводница провозгласила отправление, Арсений почувствовал, как заныли зубы, — под вагоном заработали компенсаторы инерции, поезд стартовал, вокзал исчез в снежном взрыве, мир за окном слился в однородную серую полосу.

Экспресс набирал скорость, Арсений нашёл наушники и стал аудировать Рильке. Рильке звучал яростно, и Арсений закрыл глаза, и Рильке явился к нему — растрёпанный, с диким взглядом, гениальный, Рильке грохотал свои звучные лиры, хохотал и сочно хрустел малосольным огурцом, экспресс вышел на вторую крейсерскую и серебристой пулей летел к западу, Арсений думал про Рильке. Очень сильно его жалел, ведь Рильке угораздило родиться в унылом девятнадцатом веке, времени прекрасных поэтов и совершенно негодного мира. Поэзия выгорела задолго до того, как пришло её подлинное время. Рильке бы понравилось сейчас. Он воспел бы первые лодки на марсианских каналах, хрустальные лунные купола и золотые пещеры Меркурия, интерджеты и спрайты, хлад Энцелада и красоту Европы, и Оберон, и Ио, и Млечный Путь, ставший ближе.