И полетели ножи: мемуары Бритни Спирс — клаустрофобный хоррор, в котором нет выживших

Освободившись в 2021 году от многолетней опеки отца, означавшей для Спирс финансовое рабство и ежедневное психологическое насилие, певица как будто впервые понимает, как важно самой контролировать нарратив, — и больше не видит смысла покрывать тех, кто был с ней жесток и уже не ждал вендетты. Спирс подчеркивает, что никому мстить своей книгой не собиралась — просто хотела расставить точки на «и», представить свою версию истории, искаженной таблоидами. И все же нелепо полагать, что «Женщина во мне» не спровоцирует хотя бы частичную переоценку публичного имиджа и культурного наследия упомянутых в ней персонажей.

Рутинная жестокость самых близких Спирс людей поражает воображение — часто кажется гротескной, и ее мемуары читаются не как привычная исповедь прославившейся в детстве, повзрослевшей суперзвезды, а как клаустрофобный хоррор — кроссовер разных сезонов «Американской истории ужасов», в котором есть и психиатрическая лечебница, и шабаш, и культ, и фрик-шоу.

Первые главы книги предлагают контекст — емкое саммари жизненных траекторий бабушек и дедушек Спирс, описание обстановки, в которой росла будущая артистка, — интонационно и стилистически эти главы отличаются от остальных. Перед нами — стопроцентная южная готика, то ли «Мудрая кровь», то ли «Баллада о Бастере Скраггсе».

«Центром общественной жизни была церковь... Здесь каждый умел стрелять из ружья... Я пела в церковном хоре».

Глава, рассказывающая о знакомстве родителей матери Спирс в ходе Второй мировой войны, отмечена порой комичной литературностью. «Куда исчезли все огни?» — вздыхает томящаяся бабушка Спирс, приехавшая вслед за мужем из шумного Лондона в американское захолустье. Чем не Бланш Дюбуа?

«На нашей семейной истории всегда лежал отпечаток трагедии», — продолжает Спирс, переходя к рассказу о родителях своего отца. Дед был эталонным домашним диктатором, подвергавшим домашних постоянному (в том числе сексуальному) насилию, бабушка — забитой и сломленной женщиной, которая так и не смогла оправиться после смерти сына, погибшего на третий день после появления на свет. Муж поспешил упрятать скорбящую в психиатрическую лечебницу, где ее долго и упорно накачивали литием. Как-то раз она пришла на могилу сына и застрелилась из дробовика.

Рассказ о призраках прошлого, с которого начинается книга, являет собой пролог, жутковато рифмующийся с биографией самой Спирс. Повествование о бабушках и дедушках кончается, но готический амбьянс «задает тон всей комнате».

О раннем детстве Спирс пишет коротко: жили бедно, отец-сварщик был запойным алкоголиком, мать-учительница одновременно и страдала от выходок мужа, и находила извращенное удовольствие в постоянных склоках; по-настоящему близка девочка была только со своим братом. Вскоре для Спирс начались работа и «Клуб Микки Мауса». Потешное шоу с песнями и плясками быстро подходит к концу — и, когда занавес поднимается вновь, мы оказываемся в кровавом гран-гиньоле.

По законам жанра атмосфера накаляется постепенно, испытания идут по нарастающей. Первый злодей жалит больно — хотя по сравнению с Боссом, который ждет в финале, он маленький-маленький, просто шмакодявочка.

Пересказ главы об отношениях Спирс с Джастином Тимберлейком хотя бы краем уха слышал, наверное, каждый. Отметим, однако, что СМИ обработали эту историю на свой манер. Из заголовков все усвоили, что «Бритни сделала аборт, потому что Джастин был не готов стать отцом в 18 лет». К поданной таким образом новости можно относиться по-разному. Но давайте поговорим о нюансах.

Чтобы скрыть факт беременности (и ее прерывания), семнадцатилетнюю Спирс, на тот момент уже выпустившую самые узнаваемые хиты и известную во всем мире, уговорили не ехать в больницу и сделать аборт дома. Когда ей стало так больно, что, казалось, из живота вырвется Чужой, было решено скорую все равно не вызывать. И, видимо, просто смотреть, что будет дальше. В театре жестокости свои правила.

«Двадцать лет спустя я все еще помню боль — и страх, которые чувствовала тогда».

Вскоре Тимберлейк закончил отношения со Спирс по СМС, травма наложилась на травму, но, несмотря на парализовавшую девушку апатию, следующий удар все равно оказался болезненным. Пиар-кампания альбома Тимберлейка Justified была полностью построена на образе несчастного романтика, которого бросила изменявшая ему направо и налево профурсетка. А ведь он по-настоящему любил ее!

«Не думаю, что Джастин понимал, как сильно меня из-за этого будут травить. Думаю, он до сих пор не осознает. После выхода клипа на Cry Me a River, куда бы я ни пошла, мне шикали вслед. Я приезжала в клуб, и меня освистывали. Однажды я пришла на игру "Лейкерс" с младшей сестрой и приятелем брата, и все, кто там был, вся арена скандировала "Бу-у-у"».

«Когда Джастин изменял мне, а потом [появлялся полуголым на обложке Rolling Stone], все считали это милым. Но когда я выступала в блестящем боди, — Диана Сойер доводила меня до слез в эфире национального телевидения, канал MTV заставлял меня оправдываться перед людьми, которым не нравились мои костюмы, а жена губернатора [Мэриленда] заявляла, что хотела бы пристрелить меня».

Спирс утверждает, что события этих двух лет что-то сломали в ней и она почувствовала, что стала «превращаться в Плохого Человека». Тогда же она начала принимать прозак.

В 2007 году Бритни Спирс, преследуемая папарацци, заходит в закрытый салон красоты в Лос-Анжелесе и бреется налысо. Я помню этот день. Помню, как после школы включил музыкальный канал и посмотрел дикий спекулятивный сюжет о том, что Спирс, по всей видимости, проходит курс химиотерапии. Спирс слетела с катушек. Спирс ждет рехаб. Ретроспективно этот демарш Спирс кажется актом силы и влиятельнейшим моментом в истории поп-культуры. Сегодня ее поступок был бы воспринят совсем иначе. Но тогда этой стрижкой она как будто вложила дробовик в руки врагов. Она вышла из того салона, окруженная аурой неприкасаемой. К ней стало принято относиться с какой-то гадливой жалостью — жалеть свысока. Можно было по-прежнему обожать ее или ненавидеть, но теперь с оговоркой: «Она, конечно, *(такая-то и такая-то)*» — и все-таки жаль ее. Бритни Спирс превратилась в архетип — травмированная звезда, испорченная славой в детстве, слетевшая с катушек и достойная жалости, ничем хорошим не кончит (см., например, раскрытие этого архетипа в сюжетной линии Сары Линн в мультсериале «Конь БоДжек»). Эта аура, безусловно, способствовала последующему лишению Спирс родительских прав и установлению над ней самой опеки «любящего родителя».

Но это будет чуть позже, а пока хоррор «Женщина во мне» только разгоняется и становится все более клаустрофобным. Спирс выходит замуж за танцовщика Кевина Федерлайна и рожает двух сыновей-погодков.

«Лучшие моменты моей жизни — когда я засыпала рядом со своими детьми. Я никогда не чувствовала себя ближе к Богу, чем в те моменты, когда дремала со своими драгоценными малышами, чувствовала запах их волос, держала их крошечные ручки в своих ладонях».

Но эта часть мемуаров — в первую очередь об одиночестве. Федерлайн решает запустить рэп-карьеру и старается держаться подальше от беременной жены, а затем и от грязных подгузников. Спирс снова оказывается одна в запертой комнате, ею завладевает послеродовая депрессия и паранойя. Происходит несколько стычек с назойливыми папарацци. В прессе появляются аналитические статьи о том, почему Спирс ужасная мать. На каждую наживку, которую закидывают журналисты, на каждую жестокую провокацию Спирс клюет.

«Самой большой радостью для журналистов был какой-нибудь снимок, который можно было подписать: "Бритни Спирс просто ОГРОМНАЯ! Посмотрите: она же вообще без макияжа!" Как будто это два страшнейших греха. Как будто мой лишний вес оскорблял их лично. Как будто я предавала их. Но разве я когда-то обещала, что останусь семнадцатилетней на всю оставшуюся жизнь?»

Когда после развода Федерлайн отказывает ей в свиданиях с сыновьями, Спирс оказывается близка к срыву. СМИ пишут о ее диких эскападах с Пэрис Хилтон и Линдси Лохан, зависимости от алкоголя и тяжелых наркотиков. В мемуарах Спирс подчеркивает, что никогда не могла пить ничего крепче пива, которым действительно в самые непростые моменты злоупотребляла, и на самом деле в то время подсела на «Аддерол».

«Оглядываясь назад, я думаю, что и Джастин, и Кевин действовали чрезвычайно прагматично. Они знали, что делают, а я попадалась во все ловушки. В этом вся наша индустрия. Я так и не научилась в это играть. Никогда не умела себя грамотно подать. <...> Теперь понимаю, что нужно быть достаточно умным, достаточно злобным и достаточно осмотрительным, чтобы в этой игре преуспеть; мне это не удалось. Я была невероятно наивной — святая простота <...> Я была молода и совершила множество ошибок. Но я так скажу: я никогда никем не манипулировала. Я просто была глупой. Вот что Джастин и Кевин во мне сломали: раньше я доверяла людям. Но после разрыва с Джастином и развода с Кевином я уже никому не верила».

Автобиография Спирс заставляет поверить, что ее судьбу, помимо очевидной (иногда гротескной) жестокости близких людей, определили два фактора. Первый — ее патологическая наивность (или отсутствие критического мышления — можно назвать по-разному): от стремления отдать себя без остатка первому встречному человеку, который расщедрится хоть на каплю доброты, и абсолютной слепоты к самым кричащим «красным флагам» до пристрастия к селф-хелп-литературе, цитатам из Руми и книгам о том, как разговаривать с Богом.

Второй (фатальный) фактор — отсутствие настоящих друзей, которые были бы готовы за нее бороться. Честно говоря, это самый туманный момент в книге и биографии певицы. Спирс производит впечатление по-настоящему одинокого, очень закрытого человека («Я жила в пузыре, у меня было не особенно много хороших, близких друзей, которым я могла бы доверять и к советам которых стоило бы прислушаться»). В мемуарах она упоминает, что ужасно нервничает в обществе других людей. Кажется, что суперзвезде комфортно только с детьми, или собаками, или куклами от Madame Alexander, которых она собирала в подростковом возрасте.

Пэрис Хилтон, Мадонна, Донателла Версаче — в ключевые моменты жизни Спирс они своевременно оказывались рядом и поддерживали ее, но вряд ли отношения хоть с одной из них можно назвать полноценной дружбой. В самое страшное для Спирс время ей не поможет никто из близких. На помощь придут только ее фанаты.

«— Просто тебя информирую, — начал [отец]. — Теперь я командую, а ты просто сидишь вот тут, на этом стуле, и ждешь распоряжений.

Я смотрела на него и холодела от ужаса.

— Теперь Бритни Спирс — это я, — сказал он».

В финальном акте гран-гиньоля героине противостоит Большой Босс — Владыка Саурон, Шреддер или, учитывая сходство мотивов, граф Олаф из книг Лемони Сникета. Джейми Спирс, отец Бритни, за считаные месяцы устанавливает полный контроль над жизнью дочери, испугавшись, что она вот-вот станет слишком эмансипированной. Несмотря на ад в личной жизни, в 2007 году карьера Спирс была на пике. Она только что выпустила свой сильнейший альбом — Blackout, она гастролировала и снимала клипы. Чтобы убедить суд в недееспособности Спирс, нужна была мощная пиар-кампания и связи на самом верху. И конечно, был нужен рычаг — Спирс было необходимо заставить молчать и подчиняться. Этим рычагом стали очень удобно подвернувшиеся дети. За согласие сотрудничать отец и бывший муж Спирс иногда разрешали ей видеться с сыновьями.

«Отец считал, что единственная цель, ради которой я была послана на Землю, — без перебоев обеспечивать его наличкой». Спирс оказывается в финансовом рабстве: зарабатывая несколько миллионов в неделю, она не может расплатиться за своих танцоров в ресторане, вся прибыль утекает в карманы отца и «бизнес-менеджера» Лу Тейлор, дирижировавшей установлением опеки:

«Тур в поддержку альбома Circus собрал больше $130 млн. Компания Лу Тейлор Tri Star получила 5% от этой суммы. Отец тоже получал проценты от сборов, не считая ежемесячной зарплаты в $16 тыс. Опекунство сделало его мультимиллионером».

Реакцию Спирс на действия отца можно описать мемом «Разочарован, но не удивлен». Отец всегда был запойным алкоголиком, Спирс пишет, что с детства привыкла бояться его. Куда большим ударом стало предательство матери, с которой в детстве Спирс хоть и не была близка, но в которой все же видела защитницу. Спирс описывает, как постепенно мать отстранялась, ожесточалась и как научилась «отводить взгляд». Когда Спирс побрилась налысо, «...мама перестала даже смотреть на меня: теперь я была уродкой. Я в очередной раз убедилась, что окружающим важна только физическая оболочка, даже когда ты страдаешь и переживаешь свои худшие времена».

В 2008 году — самом сложном для Бритни Спирс — ее мать опубликовала книгу о своей проблемной дочери и отправилась в промотур. Этот поступок Спирс называет самым большим предательством.

Тем временем «проблемная дочь», работающая по бесчеловечному графику за еду, проявляет минимальную свободу воли и срывает один концерт. Отец закрывает ее в психиатрической лечебнице и сажает на литий — совсем как его отец в свое время поступил с его матерью.

«Мне начали давать литий, опасное лекарство, принимать которое я не хотела и которое мне было не нужно. Под его воздействием я стала очень медленной и вялой <...> После месяцев, проведенных в том медучреждении, я уже ничего не боюсь. Серьезно, мне больше ничего не страшно».

«Женщина во мне» — перевернутый с ног на голову роман взросления. Спирс несколько раз вспоминает «Историю Бенджамина Баттона»: ей нередко казалось, что из нее, женщины, упорно стараются сделать девочку, вернуть ее в тот возраст, когда она приносила прибыль и не приносила проблем. Под опекой отца тело Спирс больше ей не принадлежало. Она не могла есть что хотела. Ее сексуальная жизнь превратилась в бегство с препятствиями: потенциальные партнеры должны были пройти ряд тестов, медицинских и психологических, прежде чем заслужить благословение Джейми. Ей поставили спираль. Большую часть времени запрещали видеться с детьми. Злой иронией в этом контексте звучит ранний хит Спирс I’m Not a Girl, Not Yet a Woman — в нашем театре жестокости все наоборот.

«Женщину во мне долгое время старались задушить. На сцене я была обязана быть дикой, в остальное время я должна была быть роботом».

Слушая дискографию Спирс, можно, не зная подробностей ее жизни, безошибочно определить, в какой момент все пошло не так. Свои самые слабые альбомы (Circus 2008-го, Femme Fatale 2011-го, Britney Jean 2013-го) Спирс в книге едва удостаивает внимания (первые два упоминаются только в контексте опустошительных туров в их поддержку, третий не упоминается вовсе). Спирс не скрывает, что в ситуации, в которой она оказалась, ей стала безразлична музыка, которую ее заставляли выпускать.

«Я хотела сказать отцу: "Ты растоптал меня как человека и заставляешь работать на тебя. Так тому и быть, но пусть я буду проклята, если буду вкладывать в это душу. Я стала роботом".

И все же Спирс оживает, работая над альбом Glory в 2016 году — самым неожиданным и разнообразным в ее дискографии. В то же время она случайно узнает о движении #FreeBritney, начатом ее фанатами. Впервые за долгие годы она выходит из ступора и решает, что сделает все возможное, чтобы покончить с опекой.

Мы все знаем, чем закончилась финальная схватка с Большим Боссом. В логике хоррора Бритни Спирс оказывается final girl — «выжившей». Но в этом безусловном достижении слишком много «но». Принудительное «лечение» нанесло необратимый урон ее здоровью, сегодня ее постоянно мучают мигрени.

«С мигренью ничего невозможно сделать, мозг отказывается работать. Мигрени — это лишь одно из проявлений физического и эмоционального ущерба, нанесенного мне этим опекунством. Мне кажется, моя семья не осознает, как сильно они мне навредили».

Ее отношения с сыновьями далеки от идеальных. Пресса по-прежнему стигматизирует Спирс: каждый ролик, выложенный в соцсети, превращает ее в живую мишень. Спирс пишет, что вновь обрела веру в Бога и что «женщине, умеющей по-настоящему молиться, ничего не грозит» — но... но... мы ведь только что прочитали эти мемуары, и, кажется, угроз довольно много... Уже после выхода из-под опеки у Спирс случается выкидыш — еще одна серьезная травма. После написания мемуаров Спирс внезапно разводится со своим новым мужем — Сэмом Асгари. И наконец, Спирс открыто заявляет, что не стремится в обозримом будущем возрождать свою карьеру и возобновлять концертную деятельность. Надеемся, однажды это произойдет — и станет началом новой книги, даже отдаленно не напоминающей хоррор.

А пока концовка «Женщины во мне» — в остальном безупречно собранной истории — оказывается ее слабым местом. Оптимизм звучит то ли фальшивой нотой, то ли еще одним проявлением наивности. Спирс верит в хеппи-энд, но в мире, в котором вооруженная полиция моментально приезжает с проверкой, когда артистка выкладывает в соцсеть видео танца с ножами, но при этом штат Калифорния в течение тринадцати лет позволяет вчерашнему банкроту и алкоголику полностью контролировать, унижать, уничтожать здоровье этой самой артистки, в мире, где у женщин отбирают свободу и базовые права — за мнение, за самооборону, за рисунок вагины, за способность зарабатывать деньги — в этом мире в хеппи-энд верится с трудом. Гран-гиньоль здесь — такая же рутина, как график приема препаратов лития, и автобиография Бритни Спирс не дарит катарсис: все злодеи повержены, но за главную героиню по-прежнему тревожно. Слишком уж часто в хоррорах очередная опасность поджидает final girl в сцене после титров.